Часть 1: Тень смерти
Глава 1 – Смерть царицы
Туманное утро едва успело окутать стены Мемфиса, когда первые стоны боли раздались в покоях царицы. Слуги и придворные поспешили к дверям, но никто не решался войти. Среди тихих стен царского дворца, где обычно царили тишина и порядок, утренний ритуал омовения сменился тягостными шепотами и взволнованными взглядами.
Жена фараона, любимая Нефрет, еще вчера вечером, казалось, была здорова и полна сил. Она прошлась по царским садам вместе с Рамесу, и ее звонкий смех разносился по террасам, будто пение жаворонка. Но что-то случилось. Ночной страж, знавший её распорядок, говорил, что царица, похоже, не спала всю ночь. Он слышал её шаги, будто она бродила по залам в ожидании чего-то, а к утру в её голосе появились нотки тревоги.
Когда же её крик наконец разорвал утреннюю тишину, во дворце начали появляться люди в белых одеждах – жрецы храма Исиды, а также целители и лекари из Мемфиса, чьи глубокие знания трав и настоев могли вернуть к жизни любого. Но казалось, что даже они были бессильны. Нефрет хваталась за живот, её лицо кривилось от боли, а губы шептали странные слова, как будто её душа уже уходила в мир загробный.
Тем временем Рамесу II, фараон и правитель Верхнего и Нижнего Египта, стоял неподвижно, словно в оцепенении, наблюдая за страданиями любимой. Ему было 37, и его власть была непререкаема, но перед этой ситуацией, перед агонией Нефрет, он был безмолвен и почти беспомощен. Он не мог осознать, что жизнь царицы, женщины, чья любовь и доброта помогли ему преодолеть многочисленные трудности, стремительно угасает у него на глазах.
С каждым часом здоровье Нефрет становилось всё хуже. К полудню лекари уже не могли успокоить её боль, несмотря на все их усилия. Они использовали настой из мяты и иссопа, снадобья из корня мака и сложные молитвы к богине Хатхор, но ничего не помогало. Каждый раз, когда очередной лекарь, закрыв глаза и покачав головой, покидал её покои, Рамесу ощущал всё большую и большую безысходность.
К вечеру во дворце царила тишина. Нефрет лежала, едва дыша, её кожа стала бледной, как камень, а губы посинели. Её глаза, блестящие и полные жизни еще накануне, стали потухшими, будто весь свет, согревавший их, был медленно вытянут из её тела. Когда она наконец испустила последний вздох, легкий, почти незаметный, в покоях раздался долгий и пронзительный крик Рамесу, и все, кто слышал его, содрогнулись. Фараон, казалось, перенес неизмеримую боль, разрывающую его душу.
