1. Глава 1 Андрей
Книга является художественным произведением. Все имена, персонажи, места и события, описанные в романе, вымышленные или используются условно.
Навзничь упавшие, насмерть пропавшие.
Нет стыда у любви, запретов не может быть!
Парим друг над другом мы, кружим самолётами —
Этим эфиром только и можно дышать,
В этих движениях только и стоит жить!
"Ночные снайперы"
Тимашаевск, июль 20...г
С недавних пор ненависть обрела для меня вкус и запах отвратительного кофе, который подают в местной забегаловке рядом с вокзалом. Возможно, здесь и понятия не имеют о том, каким божественным может быть этот напиток, но не мне им объяснять или учить этому. Пусть продолжают жить в своем счастливом неведении, потому что здесь я не задержусь. Ни в этой "рыгаловке", ни в этом стремном городишке, куда приехал лишь затем, чтобы сполна насладиться своей местью.
И все же я сижу здесь и делаю вид, что занят просмотром бумаг, изредка прихлебывая из стакана так называемый «капучино». Кажется, я распробовал весь кофейный арсенал, чтобы прослыть поклонником местной кухни. Но не говорить же им, что каждый их напиток хуже предыдущего?
Мне нужно скоротать время, чтобы увидеть ее. Потому что фотографии не так хороши, как оригинал. И с каждым разом я все больше убеждаюсь в этом.
Я слышу голоса и вижу ее среди таких же, как она, будущих первокурсниц. Разумеется, это единственное, что уравнивает ее с ними. Потому что она особенная, хоть, как мне кажется, и не догадывается об этом. Но не стоит обольщаться, потому что это всего лишь искусная игра на манер тех, что ведет ее отец. Благодаря его интригам и предательству мой отец отсидел восемь лет, а мать навсегда потеряла способность видеть, выплакав по нему глаза.
Что ж, месть действительно хороша именно в холодном виде. Сейчас я понимаю это как никогда. Все, что горело и в итоге прожгло во мне черную дыру, давно превратилось в пепел. И на руинах моей искалеченной гордости наконец выросло крепкое дерево стремлений и веры в себя, не зависящих от чьего-либо мнения. Даже от мнения собственного отца, вдруг решившего простить и забыть нанесенное оскорбление и предательство. Вероятно, когда мне тоже будет столько же лет, сколько и ему, я уверую во всепрощение и божественный свет, но точно не сейчас.
