Всех, кого ты так сильно любил, обязательно встретишь снова.
Ундервуд
1.
Надо бы разобраться, как всё это случилось, но пока не хочется. Вдруг это сон, который растворится тут же, стоит только задуматься о том, что здесь настоящего? Над озером, знакомым с раннего детства, гуляла рассветная дымка. Беседка у воды, казалось, только похорошела с тех пор, как Арина видела её последний раз. Небо кто-то продал импрессионистам, чтобы они устроили всё в нём так, как им нравится ― а может, они его украли? Но чудеснее всего была кошка Муся ― она выбежала откуда-то довольная, счастливая, как будто много лет ловила мышей в разных местах планеты. Обнюхала Аринины руки и ноги, замурчала и принялась отчаянно тереться обо всё, до чего могла дотянуться, оставляя тёмные шерстинки на светлом, а на тёмном оставляя иллюзию чистоты.
Строго говоря, это не могла быть Муся ― Муся умерла, когда Арине было шесть, а самой Мусе год. С этой кошкой и при её жизни была тёплая дружба, а уж после того, как Муся стала самой ранней, несправедливой потерей, любовь приобрела космические, трудновыносимые для шестилетнего ребёнка масштабы. Такие, что и теперь, когда Арине тридцать два, она помнит чёрно-коричневую шерсть, манеру тыкаться носом в человеческие ладони, щёки, уши, а ещё странную крохотность ― годовалые кошки должны быть намного больше, чем была Муся.
Но если это не Муся, откуда такое пугающее сходство? Может ли это быть совпадением? Арина всё же задумалась о том, где она, и осторожно, опасаясь оказаться в проделке собственного воображения, оглядела пространство: озеро с беседкой, рассвет, но совсем не холодный, стройный ряд деревьев, за которым, если это то самое место, дорога к дачному участку. Странно всё-таки: родители участок давно продали, а сама Арина не живёт в родном городе уже лет восемь.
Кошка отвлеклась от любимой хозяйки и обернулась куда-то в сторону деревьев. Арина посмотрела туда же ― по кромке озера шагал человек, не страшный, очень знакомый и слишком настоящий, чтобы продолжать подозревать фантазию в странных происках. Даже эту его причёску с неровным пробором Арина давно забыла, а теперь будто познакомилась с ней снова ― значит, она не из памяти вынута, она сама по себе.
