Унылые многоэтажки с многочисленными магазинами, вместо жилых квартир, сменялись все такими же унылыми поломанными детскими площадками. Все было до боли знакомым, именно до боли, потому что именно ее я чаще чувствовал, когда жил здесь. Даже не жил – существовал, отбывал свои дни. Но тогда я был хотя бы самим собой.
Кроме горечи мои первые пятнадцать лет у меня ничего не вызывают. Были, конечно же, приятные моменты, например, именно в ту пору я обрел друга, единственного друга, больше после Савелия я не общался так ни с кем. Я впервые влюбился. Но моя жизнь не желала течь размеренно и спокойно, видать на роду было написано быть в вечном движняке, сначала, чтобы выжить, а сейчас того требовал образ жизни, навязанный мне отцом.
Я сам не понял, как скомандовал водителю, сделать крюк и поехать через этот спальный район. Я редко тосковал по прошлой жизни, но то, что происходит сейчас, все чаще меня толкает на размышление, а нужно ли мне это, моя ли это судьба, сам ли я ее выбрал. Отцу противиться сложно, последний мой перекор ему вышел мне отсутствием в родном городе чуть больше десяти лет. Я потерял связь с Савелием, не мог навещать родителей. Да уж у меня все весьма странно, прямо как в мыльных сериалах.
До пятнадцати лет я жил в одной семье, не в очень благополучной, да так, семье алкашей. Сколько себя помню, столько они и пили, но я их любил, это же родители. А потом выяснилось, что они меня выкрали у очень известной семьи, вообще в одну ночь родилось два мальчика, один родился с заболеванием, которое было несовместимо с жизнью младенца, а другой вполне обычный ребенок, так вот у моей маман ребенок умер, она его подсунула во время кормления другой женщине, а забрала меня, так как на меня полагалось куча выплат, а пить то на что, то нужно было. А потом меня спустя пятнадцать лет нашли, случайно увидев на соревнованиях. Это та информация, которую скупо выдал мне мой настоящий отец. И теперь я Артем Павлович Молоков, не Артем Дмитриевич Пискунов, я сын успешного политического деятеля, который теперь тянет меня на свое место, а я яро сопротивляюсь этому. Я хочу жить своей жизнью, я взрослый мужик, но противиться отцу очень сложно.
