– Моя мама была королевой, – сказала Диана.
Нарядные женщины (правда, не все – некоторым сразу после бежать на работу) в мило украшенном зале, даже зальчике, детского сада затихли.
Воспитатели не стали ничего говорить и поправлять мою Диану, а лишь неловко скользнули взглядом по двум рядам родительниц, надеясь, что никому ничего не придётся объяснять.
Когда глаза обеих воспитателей остановились на мне, я улыбнулся, привычно стараясь протолкнуть подальше, в желудок, ком из горла.
В садик на праздник, посвящённый Дню матери, приглашали исключительно мам. Но что делать ребёнку, у которого мамы нет?
Я был единственным отцом в зале. Диана боялась публичных выступлений, и я просто не мог не прийти её поддержать.
Однажды она откуда-то узнала, что имя Регина означает «королева».
– Так вот кем была моя мама! – воскликнула она, а я даже не нашёл, что ей ответить.
Поэтому теперь первое, что Диана говорит о матери – что она была королевой.
Я смотрел на свою дочь в серебряном платье и крошечных туфельках и думал о том, что если бы Регина была жива, она бы плакала от восторга.
Если бы Регина была жива, я бы увидел этот утренник только на фотографиях. Но я сижу на неудобном низеньком стуле и смотрю утренник за нас обоих. И мне хочется верить, что где-то во вселенной осталась частичка, одушевлённая память о моей королеве, которая отзывается на голос нашей дочери, читающий стихи в её честь.
***
– Ты хочешь, чтобы у нас были дети? – спросила Регина.
Мы пол-утра провалялись в постели. У меня ещё не восстановилось дыхание после последнего раза. Я лежал и думал, стоит ли нам повторить, а тут такие вопросы.
– Хочу, конечно, – начал я почти твёрдым голосом. – Погоди, а ты что – того?
Я не мог выговорить слово «беременна». Мне показалось, что с моей головы пот хлынул прямо потоком.
Мы были женаты несколько месяцев. Мне двадцать два. Ей девятнадцать. У меня на носу диплом. Ей ещё учиться и учиться. Я подрабатываю в одной газетёнке за гроши. Она тренирует группу маленьких девочек.
Семья, разумеется, предполагает наличие детей – я с этим и не спорил, – но тогда был просто архинеудобный момент, чтобы их заводить. Если бы она сказала «да», я бы, наверное, поседел.
