Диана Веретьева стояла перед зеркалом в туалете бизнес-центра "Империя", где на тридцатом этаже располагался офис "Черногоров Капитал". Холодный свет безжалостно высвечивал каждую черту её лица. Идеальный макияж. Ни одной эмоции. Ни единого следа того, что творилось у неё внутри.
Сегодня я встречусь с человеком, который убил моего отца.
Эта мысль пронзила её так, словно кто-то вонзил иглу под ребро – острая, знакомая боль, с которой она жила уже семь лет. Семь лет подготовки. Семь лет одержимости.
В зеркале мелькнуло другое отражение – не сегодняшнее. Двадцатиоднолетняя девочка с искажённым от шока лицом. Вспышками, как кадры немого кино, мелькнули картины: отцовский кабинет, кровь на паркете, неестественно вывернутая рука, предсмертная записка на столе, пронзительный крик матери…
Диана моргнула. Воспоминание исчезло. Перед ней снова была двадцативосьмилетняя женщина в идеально сидящем деловом костюме оттенка морской волны. Строгий силуэт, единственное украшение – платиновые серьги-гвоздики и тонкие часы Patek Philippe – наследство отца, которое она никогда не снимала. Напоминание.
Её пальцы сжали край мраморной раковины. На часах 9:43. Финальное собеседование назначено на 10:00. Последняя проверка.
– Через год в это самое время, Александр Черногоров, – прошептала она своему отражению, – твоя империя будет лежать в руинах. Клянусь памятью отца.
Отражение ответило ей холодной улыбкой. Диана достала из сумочки помаду цвета запёкшейся крови. Аккуратный штрих, финальный акцент к маске, которую она будет носить каждый день. Маску идеального сотрудника. Маску безупречного профессионала. Маску, за которой никто не увидит её настоящую цель.
Никто, даже сам Черногоров.
Покидая уборную, Диана невольно вспомнила свой путь к этому дню. Семь лет трансформации.
Первый месяц после похорон она просто существовала, пытаясь помочь матери выйти из кризиса. Их некогда роскошная квартира опустела – кредиторы не оставили почти ничего. В двадцать один год Диана столкнулась с реальностью, в которой не было ни денег на дальнейшее образование, ни поддержки, ни будущего.
