Анно:
Вчера я умерла в больничной палате, а сегодня проснулась в теле деревенской дурочки. С одной стороны, это не самое приятное начало новой жизни, а с другой… Я молода, здорова и даже сохранила какие-то воспоминания. А уж когда выясняется, что у меня имеется слабенький магический дар – и вовсе жизнь налаживается. Главное, что разум и опыт у меня как у взрослой женщины, а уж дальше я справлюсь. И никаких мужчин, даже студентов-целителей, не нужно, от них одни неприятности!
– Милка! Милка! Да где носит эту дурищу? Опять дрыхнет, поди…
Я открыла глаза, потёрла лицо. Милка – это я. Как-то сразу поняла. Милка… А ещё вчера меня звали Людмила Евгеньевна.
Пошатываясь, поднялась на ноги, схватилась за деревянную стенку. Мимолётно удивилась, что не трещат суставы и в глазах не темнеет. Отвыкла уже.
Ну что, куда мне там бежать?
Огляделась, усмехаясь. Тот, кто звал «дурищу», был прав. Я спала в конюшне, в заднем стойле. Здесь валялись поломанные упряжи, рваные попоны и какие-то ремни. На кучке попон и соломе я, а точнее – Милка, сейчас стояла.
Итак, Милка. Я запустила пальцы в нечесаные волосы, внезапно обрадовавшись тому, что они есть. И волосы, и пальцы. Память о прошлых месяцах, полных боли и мучений, ещё жила внутри. Кажется, кроме своей болезни я ничего и не помнила. Семья… была семья. Дети вроде были. Но ни имён, ни лиц не осталось, только мягкое тепло на душе. Работа была любимая. Тоже не помню, разве что – с металлами как-то связана. Наверное, и друзья были, и дом.
Вот что я помню очень хорошо, яркой вспышкой, так это врача и его слова:
– Вы хороший человек, Людмила Евгеньевна. Вы сделали много добра людям. И умирать вам вроде бы рано. Но… в соседней палате девочка. Единственный ребёнок в семье, других детей у матери не будет. Хорошая девочка, но она не успела ничего. Вы можете отдать ей свой свет.
Смешно. Какой там свет у умирающей от рака женщины?
– Забирайте, – сказала я. – Я свою жизнь прожила славно, мне хватит. А она пусть живет.
– Уверены?
– Конечно.
– И снова – верный выбор. Нет, отпускать вас в вечность – это расточительство, – врач (или не врач?) полистал свой блокнот и улыбнулся. – Вот сюда. Тут все равно пустота. Согласны?
