ГЛАВА 1
- Ну что же ты, милая, ничего не съела? Опять тошнит? – тетя Глаша заботливо приобнимает меня, заглядывает в глаза. – Или думаешь снова о нём? – «о нем» тетя знает немного. Лишь в общих чертах и без подробностей. Не хотелось её травмировать своими рассказами наложницы. Здесь я свободна. Здесь я просто гражданка своей страны. Здесь я не жена шейха.
Да и жена ли я теперь вообще? Ведь я оставила его и всё что было или могло быть у меня там. И только частичку забрала с собой. Маленькую, пока ещё незаметную совсем.
- Тошнит, - ответила я, отворачиваясь к стене. Было больно. Больно думать о Нём, больно вспоминать моменты проведённые вместе. Больно дышать, потому что я, кажется, совершила ошибку.
- Тебе бы гинекологу показаться. На учёт встать, - вздыхает тётя Глаша, а я, горько улыбнувшись, закрываю глаза.
- Позже. Обязательно встану, - обещаю и снова вру.
- Ох ты ж бедная… - выдыхает тётя, а я крепче обнимаю себя руками. По возвращении домой всё время мёрзну. Не помогает ни одежда, ни тёплый плед. Только травяной горячий чай тёти Глаши и согревает.
- Теть Глаш, завари чаю своего, а? Так холодно.
- Конечно, милая, сейчас, - она убегает на кухню, а я, собравшись с силами, встаю с кровати и подхожу к окну. Там льёт как из ведра, вспышки молний и грохот раскатистого грома. Гляжу на своё отражение в окне, и на глаза наворачиваются слёзы.
Почему так плохо? Почему так больно? Я же всё сделала правильно. Усыпила внимание похитителя и сбежала. Я вернулась домой, радоваться надо, но мне почему-то невесело.
Снова звонит телефон, который мне дали вызволители. Не хочу отвечать, не хочу говорить с психологами, не хочу давать интервью. Хочу, чтобы все они оставили меня в покое. Я всё равно не скажу на камеру его имя. Не смогу произнести его.
- Ответишь? – тётя Глаша ставит передо мной чашку с чаем, садится рядом и обнимает за плечи.
- Нет.
- Они же тебя спасли. Хоть по телефону поговори. Да и Дмитрий каждый день мне звонит, спрашивает, как у тебя дела. Волнуется.
- Они не меня спасли. Они свой карьерный рост спасают. А Дмитрий… Да, он хороший, наверное. Но мне с ним говорить не о чем. Все они во мне жертву видят.
