─ Не плачь, дорогая. Он того не стоит. ─ Деми склонилась и нежно поцеловала меня в затылок. Её тёплая ладонь обвела мой лоб и заправила за ухо выпавший из причёски локон. ─ Эта юбка уже промокла насквозь. Боюсь, тебе придётся купить мне новую.
Я подняла голову и увидела, мисс Шелл улыбается.
─ Все нормальные люди плачутся в жилетку, а ты предпочитаешь нижнюю часть моего гардероба.
Милая Деми! Она всегда могла утешить и развеселить меня. Но не сегодня. Я вновь уткнулась носом в её колени, выпуская фонтан солёной влаги.
─ О-он предал меня! Фактически бросил за двадцать дней до свадьбы-ы!
Слова тонули в стонах и хрипах. Я рыдала, но не чувствовала облегчения. В тот момент мне казалось, истерика никогда не закончится, разве что в тот миг, когда я умру от стыда и горя.
Деми потихоньку выбралась из-под стонущего тела, спрыгнула с дивана и размяла затёкшие ноги.
─ Два часа. Ровно два часа ты ревёшь. Посмотри, во что превратилась твоя кожа. А глаза? Они же красные, как у вампира. Хватит. Умойся и приведи себя в порядок.
─ Но я не могу-у!
─ Можешь. Иначе мне придётся вызвать психиатра.
Я вскочила, как ужаленная.
─ Я не сумасшедшая. Мне не нужен доктор.
Деми развела руками.
─ А что ты предлагаешь? Пустить всё на самотёк, чтобы завтра утренние газеты оповестили Лондон о том, что дочь лорда Саливана сбросилась с Тауэрского моста в Темзу?
Меня словно ледяной водой окатили. Я вдруг почувствовала запах тины и страх смерти. Слёзы высохли, я пришла в себя.
─ Самоубийство? Как такое могло прийти тебе в голову?
Моя подруга вновь опустилась рядом. Её тонкие пальцы обхватили мои.
─ Селин, дорогая! Мы знакомы с детства. Ты для меня ближе сестры. И я не могу смотреть, как ты страдаешь. Ни один мужчина не стоит этих слёз. Давай успокоимся и пройдёмся по магазинам. Накупим кучу бесполезных тряпок, поужинаем в «Сноуби», а потом прокатимся на теплоходе.
Я отрицательно покачала головой.
─ Нет. Ты не понимаешь. Помнишь, отец был настроен против свадьбы, и мне понадобилось три, целых три месяца, чтобы заручиться его согласием. Я же истратила всё красноречие, все доводы. О, Боже! Зачем? А ведь папа оказался прав!
