Мохнатый кошмар на танцполе
«Ещё раз что ли сдохнуть! – подумал он, но судьба уже танцевала вокруг него в жёлтых трусах со смайликами.»
В холодной мартовской тьме Москвы, где фонари дрожат от ветра, а улицы пахнут мокрым асфальтом и дешёвыми сигаретами, он шагал через толпу к неоновой вывеске клуба «Пульс». Высокий, с кожей бледной, как простыня после стирки, и глазами, что блестели, словно у кота, который только что сожрал хозяйскую канарейку, он казался просто ещё одним модником в длинном пальто. Никто не знал, что под этим пальто скрывается жажда, старая как мир, и клыки, которые могли бы сделать из шеи шедевр импрессионизма. Внутри клуба воздух был густым от пота, парфюма и синтетических битов, а девушки в обтягивающих платьях извивались на танцполе, будто змеи, которых кто-то забыл приручить. Он улыбнулся, обнажив зубы – идеально белые, слишком острые, но в этом хаосе никто не замечал таких мелочей. Сегодня ночью он хотел не просто крови. Он хотел танца, страсти и, возможно, пары глотков чего-то покрепче, чем борщ в бабушкиной столовой.
Он прислонился к липкому барному столу, бокал с чем-то красным – то ли вином, то ли чем-то, что он сам «добыл» в подсобке, – дрожал в его длинных пальцах. Свет стробоскопа бил по глазам, но взгляд его примагнитился к сцене, где стриптизёрша, чьи формы могли бы вдохновить скульптора на создание новой Венеры, изгибалась под хриплый ритм. Её грудь, тяжёлая и упрямая, как два арбуза, решившие доказать свою независимость, колыхались в такт музыке, гипнотизируя его до состояния, близкого к обмороку. А потом она повернулась, и он увидел это – густую, почти первобытную мохнатость, что начиналась где-то у пупка и уходила вниз, как лесной массив, забытый цивилизацией. Его клыки непроизвольно выдвинулись, глаза расширились, и внутри него боролись два импульса: то ли рухнуть на колени в экстазе перед этим диким зрелищем, то ли заорать от абсурдности происходящего, потому что даже для бессмертного хищника это было слишком. Он замер, застыв между восхищением и ужасом, как будто его многовековая душа впервые столкнулась с чем-то, что не объяснить ни кровью, ни вечностью.
