Послеобеденное солнце медленно склонялось к горам. Кое-где его лучи пробивались сквозь густой ряд кипарисов и пальм, окаймляющих небольшой уютный дворик одного из санаториев Мисхора. Воздух был наполнен ароматом нагретой за день хвои южных растений и звуком цикад. Иногда порывы ветра доносили звуки прибоя и веселого шума с пляжа.
В тени, на мраморной скамье, окруженной розами, сидела миловидная молодая женщина. Она о чем-то разговаривала с маленькой девочкой лет пяти. Ее длинные, цвета темной меди, волосы, еще не успели обсохнуть после морского купания, а нежная детская кожа была тронута легким загаром. Белое ситцевое платьице и милое лицо придавали ее внешности нечто ангельское.
Неподалеку стояла черная «Волга», рядом с которой разговаривали двое мужчин. В их сторону направлялась женщина с молодым парнем, несшим чемодан.
– Саша, я не понимаю, зачем уезжать на три дня раньше. Что это меняет? – говорила женщина.
– Мама, погода испортилась, штормит. Ты сама знаешь, что в это время штормы могут по нескольку дней быть. Да и к тому же, Ирина плохо себя чувствует. Может ей придется лечь в больницу. А раз отец будет ехать один, то почему бы не воспользоваться случаем?
– А что я Жене скажу?
– Придумай что-нибудь. Ну, например, что мы уехали покупать ей куклу. Куклу, кстати, я уже купил. Она лежит в нашей комнате, в шкафу.
– Саша, зачем ты мне это говоришь? Приедем, ты сам отдашь ей куклу.
– Да так, на всякий случай, вдруг забуду, – улыбнулся Саша.
Они подошли к «Волге». К этому времени один из мужчин уже ушел.
– Сынок, сейчас колесо подкачаю и поедем. Что-то спустило немного.
– Давай я. У меня быстрее получится, – беря насос у отца, сказал Саша.
– Верочка, не скучайте тут с Женечкой, – целуя жену, сказал Павел. – Ты вечером, часов в восемь в холле будь, я позвоню, попрошу, чтобы тебя к телефону позвали.
– Хорошо, Паша! Только будь осторожен, – ответила Вера Александровна. – Мне все-таки не понятно, почему Кондрашов с тобой не возвращается.