Желтые, шарообразные светлячки в металлическом обрамлении, обгоняя один другой, пролетали мимо. Шипя и толкаясь, щедро изрыгали выхлопные газы на перекрестках. Частая, черная картечь брызг, вылетая из-под колес, обильно усеяла мягкую ткань брюк дорогого покроя. Набухшие красные глаза застлал непроницаемый туман. Скулы затвердели, нижняя губа, чуть подавшись вперед, задрожала.
Кожаный портфель коричневого цвета с золотистым орлом в центре и филигранной оправой по краям, несколько потрепанный временем, напрягся под тяжестью документов. Утомленно поскрипывая в крепкой руке, промок. Вода, окутав стеклянной паутиной, стекала по шершавой поверхности, вползая в мелкие прожжённые отверстия в боках.
Макар берег эту вещицу, оставшуюся после отца.
Сильный, уверенный-он всегда представлялся нерушимой, надежной опорой для жены и сына. Неизменно гладко выбритый, опрятный, в своих размерах больше походил на древнерусского богатыря. После пребывания в очередной командировке, обычно ураганом врывался в квартиру с задорной, доброй улыбкой на губах. Подбрасывал к высокому потолку взъерошенного, сына словно пушинку, а малыш в ответ беззаботно смеялся.
Начальник крупного отдела, в деловом темно синем костюме, с легким рисунком дорогих духов, как правило, отодвигал все дела. Просьбы сослуживцев и подчинённых не существовали. Он стремился скорее к семейному очагу, закружить в могучих объятиях ненаглядную супругу и сына, неся за собой ароматы других стран. Казалось, сначала приезжал немножко иной, но через пару дней все уже было как раньше.
Папа рассказывал про неведомые, загадочные города, что скрываются в сырых горных лесах южной Америки. Об ужасных обычаях в далекой, жаркой Африке. Говорил про слонов Индии и таинственных путешественников. Эти истории, подкрепляемые безграничным любопытством крепыша Макара, дарили особенное наслаждение вечерним семейным беседам.
Бывали и мощные шторма в отношениях родителей. С истериками и руганью. Тогда в хозяйстве становилось меньше на пару керамических тарелок. Со звоном рассыпались они, столкнувшись с бетонными стенами или полом. Мама три дня могла дуться, на сказанные сгоряча мужем слова. Когда в плотном графике отца появлялась случайная брешь, он приезжал пораньше. Схватив охапку цветов с новой игрушкой, шел на мировую. Расточая фонтаном комплименты, нежно разрушал преграду, выстроенную из обид и огорчений. В семье наступал долгожданный мир.