Арабелла Марлбрук мерила шагами большую, со вкусом обставленную гостиную «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер в районе Сент-Джеймс в Лондоне, пытаясь не обращать внимания на чувство ужаса, свернувшееся холодным клубком в животе.
Черное шелковое платье, сшитое на более стройную женщину, непристойно льнуло к изгибам бедер и груди, ни на миг не позволяя Арабелле забыть о том, что на ней нет ни нижних юбок, ни корсета. Кожа была холодна как лед, ладони покрылись липкой влагой. К тому же она боялась, что черная маска из перьев, скрывавшая верхнюю часть лица, вовсе не сделала ее неузнаваемой.
В гостиной в определенной последовательности расположились еще пять женщин, облаченные в платья разных цветов и таких откровенных фасонов, что на их фоне Арабелла выглядела разряженной в пух и прах.
– Прошу тебя, Арабелла, присядь, – произнесла мисс Руж[1], сидевшая на одном из диванов. Она была облачена в алое нижнее белье, чулки и прозрачный пеньюар. – У меня от тебя голова кругом. Лучше прибереги силы, сегодня здесь будет предостаточно джентльменов, жаждущих ласки. Некоторые их запросы потребуют как минимум напряжения. – Она лукаво ухмыльнулась, глаза, блестевшие за яркими красными перьями маски, на миг стали почти черными.
– Оставь ее, Элис. Вспомни лучше, как ты сама чувствовала себя в первую ночь. Неудивительно, что бедняжка нервничает, – произнесла бледная мисс Роуз[2] в пастельно-розовом наряде. Она стояла, прислонившись к каминной полке, и яркий свет пламени очерчивал ее ноги сквозь тонкий шелк, словно на ней вовсе не было юбки. Девушка взглянула на Арабеллу:
– Все будет хорошо, девочка. Не волнуйся.
Арабелла благодарно взглянула на мисс Роуз и снова повернулась к мисс Руж:
– Пожалуйста, не называй меня по имени. Я думала, нам полагается обращаться друг к другу только так, как велела миссис Сильвер. – Арабелле совершенно не хотелось, чтобы мужчина, с которым ей сегодня придется лечь в постель, – в животе снова растекся холод при одной мысли об этом, – знал, кто она на самом деле. Не хватало еще, чтобы ее позор неизгладимым пятном остался на тех, кого она любит.