Андрей лежал на пропахшей дешевым порошком подушке и уже несколько часов смотрел в серый потолок. О чем он сейчас думал? Да ни о чем. В него вливали такое количество морфия, он не то что ног, он себя не чувствовал.
– Ковалевич.
Женский голос вывел его на время из отупляющего дурмана, и он медленно перевел глаза на говорившего.
– Меня зовут Марина Ларина, я ваш врач реабилитолог. Научу вас простым гигиеническим процедурам, чтобы вы сами могли себя обслуживать. Подберу для вас курс восстанавливающих процедур.
Женщина подвезла ближе к кровати инвалидную коляску и выжидающе уставилась на него.
– Что, вот так сразу?
Андрей зло усмехнулся, все его сознание занимала эта чертова коляска, вызывая внутри горячее едкое отторжение.
– А сочувствия мне не полагается? Я что животное? – уже почти кричал он.
– Андрей Николаевич, успокойтесь пожалуйста. Если вы не в настроении, я зайду позже.
– Ко мне должна была прийти жена. Она в коридоре?
– Я не знаю, – стараясь не нервничать, выдохнула Марина. – Уверена, что она приходила. Позову вашего лечащего врача.
– Дайте мне, чертов телефон, – не дожидаясь помощи, Андрей потянулся к тумбочке, но нестерпимая боль заставила его вернуться на место. Он несколько секунд лежал зажмурившись, подавляя желание закричать.
– Я помогу вам, – раздалось почти над самым ухом и, открыв слезящиеся глаза, Андрей увидел в протянутой к нему руке свой телефон.
– Спасибо, – сквозь сомкнутые зубы проговорил он и забрал сотовый.
– Позову врача, – выходя за дверь, сказала Марина.
Андрей закрыл глаза, все еще ощущая волну ноющей боли в груди и спине. Дурацкая сцена. Это в нем говорит морфий. Пока эта спонтанная вспышка злости привела его в чувства, он решил позвонить Кристине. Поднес телефон к лицу, но экран так остался темным.
«Черт, – он с силой бросил сотовый на кровать. – Разряжен».
Злость вместе с болью стали затихать. Солнечный луч, проникающий через окно, касался его голых ступней. И, черт возьми, Андрей чувствовал его тепло. Он осторожно приподнялся на локтях и попробовал пошевелить пальцами ног.
«Это все морфий», – откидываясь обратно на подушку, с досадой думал он.
