Калининград. Июль, 1961 год.
Яркое летнее солнце было уже почти в зените, когда он вышел на улицу. Улыбнулся первой встречной девчонке, расправил плечи и поправил бескозырку, лихо сдвинутую набекрень, с надписью: «Смелый».
«Хорошо как!» – подумал- «схожу в кино, попью газировки и мороженного поем… потом в парк. Там, наверное, сегодня играет духовой оркестр…ех! Красота.»
Николай Новак получил увольнительную на целые сутки. Он знал, что уже завтра уйдет в море на долгих три месяца, поэтому хотел сегодня как можно больше обрести маленьких «земных» радостей.
Его служба в Краснознаменном Балтийском флоте подходила к концу. До дембеля оставалось меньше четырех месяцев, и Николай понимал, что этот поход в море может быть последним.
За длинные годы службы он особенно полюбил Балтийское море. Принял его всей душой. И хотя побывать пришлось в разных морях и океанах, к Балтике было свое особое, ни с чем не сравнимое отношение.
Может быть потому, что порт прописки его судна – Калининград, находился именно здесь, а может потому, что характер этого моря напоминал ему себя самого. Иногда в самый суровый и хмурый день оно светилось ясным золотисто-зеленым светом волн, а иногда в солнечный день казалось суровым и неприступным.
«У Балтики характер, как у меня, суровый. Стойкий» – иногда думал он.
Сегодня погода была хорошая, море ласково- бирюзовым, и настроение у Николая безоблачным.
Он сел в трамвай и проехал несколько остановок, размышляя о том, куда же направиться в первую очередь.
Подумал и вышел из трамвая возле круглой башни Дона. Это удивительное здание, названное в честь прусского генерал – фельдмаршала Фридриха Карла Дона, воевавшего вместе с русскими против Наполеона, сейчас никак не использовалось.
В апреле сорок пятого именно на эту башню водрузили красный флаг, который означал конец немецкой истории города. С тех самых пор башню не реставрировали.
Однако, прямой обстрел тяжёлой советской артиллерии выявил необычайную прочность кладки – она была повреждена только на треть своей толщины.
Николай любил здесь бывать. Про себя башню он называл старой крепостью. Ему казалось, что за толстыми стенами скрываются вековые тайны, сокровища тевтонских рыцарей, привидения и призраки старых хозяев. Он приезжал сюда каждый раз, когда получал увольнительную.
