Запах роз перед дождём всегда возвращал Алису в детство. Бабушка говорила, что дождь смывает с души то, что разум не решается отпустить. И в такие дни, когда небо становится свинцовым, она просто открывала двери своей цветочной лавки и позволяла аромату расползаться по улицам – как письмо без адреса.
В двенадцать двадцать шесть, как по часам, он снова вошёл.
Высокий. Молчаливый. Его движения – отточенные, почти военные. Пальто цвета мокрого асфальта идеально сидело на плечах, а в правой руке – чёрная перчатка, с которой он всегда снимал капли дождя перед тем, как коснуться дверной ручки. Он был почти нереальным – как герой из романа, который ты читаешь по ночам, но никогда не веришь, что он может появиться в твоей жизни.
– Как обычно? – Алиса старалась говорить уверенно, но внутри всё ёкнуло, как каждый раз.
Он кивнул. Глаза – серые, холодные, но почему-то не отталкивающие. В них было что-то… уставшее. Как будто он прожил слишком много чужих жизней.
– Три пиона, эвкалипт, ранункулюс, – проговорила она, поворачиваясь к холодильной витрине. – Красный?
– Красный, – подтвердил он. – Всегда красный.
Алиса не спрашивала, для кого букет. За полгода он не проговорил ни слова лишнего, не задерживал взгляд дольше положенного. Но сегодня… он не ушёл.
– У вас… уютно. – Голос у него оказался неожиданно низким и мягким, как бархатный плед в осенний вечер. – Это редкость. Особенно в больших городах.
Алиса застыла. Его голос пробрал до самых костей.
– Спасибо, – тихо сказала она. – Хотите чаю? У меня есть с корицей и апельсиновой коркой. Не магазинный.
Он улыбнулся – впервые. Совсем немного. Улыбка была неровной, как у человека, давно забывшего, как это делается.
– А вы всегда предлагаете чай своим покупателям?
– Только тем, кто покупает один и тот же букет раз в неделю и молчит, будто в кино.
Он засмеялся. Низко, но искренне. И этот смех был настоящим подарком.
Он посмотрел на неё внимательно, изучающе.
– Тогда да. Чай. С корицей.
Алиса отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнули щёки. А в голове внезапно возник вопрос:
