– Ты должна мне помочь, Горинка!
Велес утратил свою обычную невозмутимость: на его губах мелькнула едва уловимая улыбка, а глаза сияли. Он явно задумал что-то, по его мнению, грандиозное и собирается привести свой план в действие незамедлительно.
– Всё что пожелаешь! – улыбнулась я в ответ.
И это не было лукавством. Я действительно готова ради него свернуть горы и пойти хоть в адово пекло. Велес – единственный человеком на свете, которого я боготворила. Вот уже несколько месяцев я сходила по нему с ума, и чем лучше узнавала его, тем сильнее становились мои чувства.
К тому же я в неоплатном долгу перед ним. Он спас мне жизнь, дал кров и взял под свою защиту. Я давно мечтала вернуть ему долг и готова сделать это любой ценой.
Между тем молодой человек небрежно завалился в потёртое кресло, закинул ногу на ногу и как будто бы перестал обращать на меня внимание. Его светло-русые волосы упали на высокий лоб, и он откинул их привычным движением. Синие глаза, окружённые густыми ресницами, смотрели дерзко, будто бросая вызов всему свету. А белоснежные зубы прихватили нижнюю губу, как бывало в те моменты, когда он о чём-то размышлял.
Я в сотый раз с восхищением разглядывала резковатые черты его лица, задыхаясь от счастья просто находиться рядом. Он знал это. Знал и лишь посмеивался, не воспринимая моё обожание всерьёз. Велес считал меня чуть ли не ребёнком, хотя сам был старше совсем не на много.
Как же мне хотелось подойти к нему и впиться губами в жёсткую складку его рта, обвить руками широкие плечи, почувствовать тепло его кожи! Но, это было невозможно…
Тряхнув головой, я попыталась отогнать непристойные мечты и как можно небрежнее спросила:
– Так что я должна сделать для тебя, Велес?
Парень ответил не сразу. Он окинул меня своим пронзительным, синим взглядом, а потом улыбнулся шире.
– Ты поможешь похитить мою невесту, – бросил он и, закинув руки за голову, ещё вольготнее расположился в кресле.
Сердце моё ухнуло вниз и тут же, подскочив, заколотилось с удвоенной силой. Горло перехватила невидимая рука, отчего стало трудно дышать, а в груди тягучей патокой начала разливаться боль.
