Начало сентября. Джоди Бретт готовит ужин. Планировка в квартире открытая, кухня переходит в гостиную, ее большие окна смотрят на восток, а из них открывается вид на синее озеро и точно такое же синее вечернее небо. Тонкая, чуть более темная полоска – горизонт – кажется такой близкой, что можно коснуться рукой. Джоди нравится эта дуга, из-за нее создается ощущение, что ты находишься в центре круга. Именно это наличие границ и радует Джоди больше всего в ее жизни на высокой скале, в этой квартире на двадцать седьмом этаже.
Джоди сорок пять, но она все еще считает себя молодой. О будущем особо не думает, по большому счету, живет моментом, все внимание уделяя повседневности. На подсознательном уровне Джоди уверена, что все вечно будет так, как сейчас: хоть и не идеально, но совершенно приемлемо. Другими словами, она абсолютно не осознает, что жизнь ее сейчас находится на самом пике и что устойчивое положение, обретенное ею еще в молодости (она замужем за Тоддом Джилбертом уже двадцать лет, но их брак потихоньку рассыпается), уже на пределе, и ее представления о самой себе и о том, как ей следует себя вести, куда менее надежны, чем она полагает, ведь всего через несколько скоротечных месяцев она станет убийцей.
Скажи вы ей это, она вам не поверит. Само слово «убийство» отсутствует в ее лексиконе, оно для Джоди ничего не значит, она видит его лишь в газетных статьях, повествующих о людях, которых она не знает и не узнает никогда. В бытовое насилие Джоди вообще не верит – чтобы какие-то повседневные трения в семье достигли подобного масштаба? У нее есть на это причины, даже если не считать ее склонности к самоконтролю: Джоди далека от идеализма, она считает, что на зло надо отвечать добром, не склочна, довести ее нелегко.
