Проклятие работало. А ему было всё равно.
Быть опозоренным и опальным – участь гораздо более мерзкая, чем просто умереть от проклятия. И, самое обидное, что всё это – заслуженно. Скорее, свобода была незаслуженной. Вместо того, чтобы гнить на острове Херс, он жил среди людей. Это наказание было намного хуже – его презирали.
Впрочем, это ненадолго. Проклятие не дремало. Оно потихоньку выпивало из него жизнь.
…Дрейк привольно устроился в удобном кресле. В смуглых холёных пальцах был бокал с полупрозрачной жидкостью. Именно сквозь неё наследник древнего магического рода рассматривал голубое небо за окном.
Только голубым оно было для всех, кроме него. Он видел бледно-серую муть.
Поздняя осень во Флоренции была всё же приятнее, чем в Англии. Морель наслаждался, насколько это было возможно в его положении, хотя вида не показывал. Здесь ничего не напоминало о прошлом.
Война закончилась. Война, в которой Морели были на стороне агрессора. Нет, конечно, не все Морели – отец Дрейка был чист перед законом, как и раньше. Слишком умён, слишком хитёр, слишком дальновиден. Что же до Дрейка – он был в добровольном изгнании. Одинаково презираемый и побеждёнными, и победившими. Да, он оправдан, но важно ли это, когда ты самому себе противен? Радовало одно – это ненадолго. Проклятие ему поможет.
– Чего мрачнеешь? – раздался голос Кадини, спускающегося по лестнице.
– А есть, чему радоваться? – процедил Морель, поднимая на хозяина светло-серые глаза.
– Не знаю, – Марко пожал плечами. – Ну, рассказывай, – он сел в кресло напротив.
Он был невысоким итальянцем с курчавыми волосами и белозубой улыбкой. Светлая свободная рубашка, лёгкие серые брюки и полное ощущение расслабленности. Чего не скажешь про гостя. Тоже темноволосый, смуглый, с аристократичными породистыми чертами, кривой усмешкой на узких губах, привычной злостью в глубине странно-светлых глаз… И с ледяной энергией. Рядом с ним мало кому было комфортно.
