– Мира, ну какая же ты у нас красавица, – искреннее восхищение в голосе мамы заставляет меня отвлечься от рисования стрелок перед зеркалом и обернуться. – Платье – восторг. И так тебе идет.
Сегодня важный день, а мнение мамы в вопросах моды и стиля я никогда не ставила под сомнение, поэтому ее похвала приятно щекочет мое самолюбие.
– Не заметила, как ты пришла, – говорю с улыбкой. – Выглядишь отпадно, мам. Мне даже жаль папу. Весь вечер будет рычать и отгонять от тебя кавалеров.
– Скажешь тоже, – в ответ на мой вполне честный комплимент мама закатывает глаза. – Я похожа на бегемота.
А вот сейчас она лукавит. Мама на третьем месяце беременности, но если не знать наверняка, вряд ли можно догадаться, что она в положении. На ней темно-синее шелковое платье, облегающее грудь и мягкими складками ниспадающее до пола, и классические лодочки на умопомрачительных каблуках. Блестящие волосы шелковистой волной струятся по плечам, а на губах играет легкая улыбка. Улыбка счастливой женщины, абсолютно довольной своей жизнью.
– Поправь меня, или папа действительно говорил, что, если еще раз увидит тебя в этих туфлях, вы никуда не пойдете, – смеюсь я.
Мама презрительно фыркает и осторожно, чтобы не помять платье, усаживается на краешек кровати.
– Каблуки нужны мне, чтобы свысока смотреть на тех девиц, которые будут строить глазки твоему отцу. Ему придется смириться.
– С чем мне придется смириться, Ксюша?
Мама с вызывающим видом приподнимает одну ногу, демонстрируя отцу, небрежно прислонившемуся плечом к дверному косяку моей спальни, убийственно красивые туфли.
Глаза папы темнеют, к скулам приливает кровь.
– Можем остаться дома, – отрывисто произносит он, разглядывая мамину голую ногу в разрезе платья. – Туфли пригодятся.
Убейте меня, если то, что отражается в этот момент на его лице, не примитивное желание.
Фу, ужас, это же мои родители!
– Не хочу больше ничего знать про эти туфли, – умоляю я, демонстративно закрывая уши ладонями. – Идите в свою спальню выяснять эти… Эти отношения!