Смотрю на безымянную пациентку и не верю своим глазам. Полина. Моя Полина. Сняли бинты, и появилась возможность увидеть лицо. Красивое… даже ссадины и синяки не портят его. Помню каждую черточку. Как я прорисовывал его в сознании.
В груди тяжелеет, а дыхание от волнения срывается. Я с ног сбился, ища ее по всей Москве, а она все это время была здесь. Под боком. В другом отделении. Чудеса, да и только. Так не бывает…
Подхожу ближе и придирчиво рассматриваю каждый синячок, ища малейший подвох. Не нахожу. Все в норме. Нейрохирург у нас замечательный. Лучший. Он сказал, последствий не останется. Полина сможет полностью восстановиться.
Черт, вот я идиот. Шумно выдыхаю и присаживаюсь на стул возле изголовья. Я и операцию сделал, не зная, что это Полина. Иначе не решился бы. Не рискнул. Своим нельзя. Категорически. Хоть правило и негласное. А ведь я чувствовал, что что-то не так. То волнение, которое преследовало меня все время. Мандраж в руках… Все в прошлом. Главное, все позади.
– Полюшка, – шепчу едва слышно и веду ладонью по ее волосам. – Девочка моя…
Хочется коснуться губами нежной кожи, но не решаюсь. Пусть спит. Ей нужно набираться сил. А я буду рядом. Теперь уже никуда не уйду.
Ее ресницы мерно подрагивают и распахиваются. Фокусирует на мне взгляд и отшатывается, словно я прокаженный.
– Кто вы? Что вам нужно? – В глазах застывает недоумение, а меня отбрасывает назад волной холодного безразличия.
– В смысле? – хмурюсь, не понимая, что происходит.
– Я вас не знаю, – шепчет Полина и нервно кусает губы.
Озадаченно смотрю на нее и напряженно думаю, что предпринять. В палате светло. Я вроде не мог измениться. Что не так-то? Альтернативная реальность какая-то.
– Ты уверена? – всматриваюсь в лицо, ища ответы на невысказанные вопросы. Тимур не говорил, что возможны спецэффекты.
– Конечно. – Она отводит глаза и смущенно краснеет.
Врет. Как пить дать. Но зачем? Ладно, будем разбираться.
– Я врач-травматолог, – хмыкаю, принимая правила игры. – Будем знакомиться.
