Где-то внизу завывали волны, бьющиеся об основание клыкастого утёса, крону единственного корявого древа бездушно трепали завывания ветра, раздутое пузо тяжеловесных туч проткнуло очередной вспышкой светящегося копья и с раскатистым грохотом черноту неба прорвало потоком ледяных струй, устремившихся к воссоединению с чернильной морской глубиной.
Стихия стонала и скулила в попытках стереть с поверхности земли всю чужеродную грязь, оставленную животной массой, по ошибке названной человечеством, и вместе с ней стонала и скулила сгорбленная женская фигурка, завывая в голос.
Правда, её истошные крики терялись в вопле разошедшегося ветра, рвущего в клочья облака, в дроби крупных капель дождя, звонко барабанящих по испещрённому трещинами камню, в гуле пенных гребней, бьющихся о стену. Как тогда, три года назад, когда её жизнь в очередной раз переломилась в хребте, оставляя вроде бы в функционирующем теле душевного инвалида.
Только в прошлый раз руки и лёгкое платье Риты были в крови, липнущей и вытравляющей всё светлое, что теплилось внутри. А сейчас тёмной и густой кровью истекала душа… Или невесомая субстанция, еле-еле трепыхающаяся в области груди, определения которой Рита так и не смогла найти.
Зачем она вернулась в этот город, где уже на протяжение почти двадцати лет над ней довлеет смерть? Ведь сбежала, оставила жуткое прошлое в расщелинах утёса, вошла в новый исток и мирно поплыла, прокладывая путь в здоровую реальность, где научилась улыбаться, радоваться и играть роль счастливой. И надо же было проездом оказаться здесь.
Марго как раз выходила из ресторана, где у неё состоялась встреча с Бойко, когда мимо проехал автомобиль, по размеру больше смахивающий на бронетранспортёр, а на водительском месте сидел он… призрак, каким-то чудом воскресший и безмятежно управляющий транспортом.
Рита сама не помнила, как ноги принесли её на вершину скалы, где она уже когда-то оплакивала Ставра. Первая любовь, разбудившая чувства, первый человек, проникший в самое сердце, первый и единственный мужчина, вознёсший страстью и нежностью на небеса и, в конце концов, оказавшийся по какой-то несправедливости заклятым врагом.
