– Лариса Викторовна, как же замечательно, что вы так быстро откликнулись. – Поприветствовав Лару кивком, директриса села за рабочий стол, заставленный стопками бумаг и канцелярскими принадлежностями. – Я боялась, что в середине года не найду нового учителя на замену.
Лара поджала губы и скромно улыбнулась, стараясь сдержать ликование. Как ей кстати эта работа! И, кажется, её берут.
– Что же вам в декрете не сидится?
– Дочке уже два. Она очень общительная, ей в садике с ребятишками будет только веселее. А я соскучилась по работе, – Лара старательно подбирала слова, боясь промахнуться в суждениях.
– Понимаю вас, – закивала директриса. У неё было сосредоточенное лицо с нарисованными коричневым карандашом бровями, глубокими морщинами в уголках глаз, и выкрашенные хной волосы в тон строгому костюму. – Я и сама считаю, что сидеть с ребёнком до трёх лет – нонсенс! В Европе уж на что социальная поддержка, и то столько не сидят. Современная независимая женщина должна всё успевать.
Лара опять сдержанно улыбнулась.
– Единственная загвоздка, опыта преподавания у вас практически нет, – директриса покрутила в руках распечатку резюме.
– Я проходила педагогику в университете. У нас была месячная практика в школе, – парировала Лара. Больше ей похвастать было нечем.
– Вы планируете вернуться в аспирантуру?
– Да, со временем, – Лара сцепила в замок руки, чтобы они не выдали её волнения, – но пока на это времени нет. И потом я чувствую, что преподавание – это моё!
Директриса, сразу почувствовав фальшь, скривила недоверчивую гримасу.
– Во всяком случае, я бы хотела попробовать. Новый опыт – это всегда хорошо.
– Тут вы правы, – директриса отложила резюме в одну из стопок бумаги на столе. – Откровенно говоря, выбор у меня невелик, – выдохнула она. – Болезнь Надежды Геннадьевны как гром среди ясного неба. Прекрасный преподаватель! Дети к ней очень хорошо относились. Мы всем коллективом надеемся на её возвращение, но с метастазами шансов мало.
Она встала, прошла в конец кабинета, поскрипывая подошвами высоких замшевых сапог. Выглянув за дверь, она попросила секретаря подать ей чай. А когда вернулась к Ларе, в выражении её лица читалось принятое решение.