Еду в поселок к девушке, с которой разговаривал всего две минуты и только глазами. Успела мне дать свою визитку, я удивился, откуда она у деревенской?
А разве она деревенская, да нет же – городская! Родители из Киева, поехала в деревню преподавать, стала сельской учительницей, – по глазам прочитал. Тут же нарисовал себе ее жизнь. Наверное, потому и еду, проверить, правильно ли нарисовал?
Это мое хобби – все представлять. Даже болезни. Вот представил, что умру от инсульта, и все время нахожу признаки этого самого инсульта. Могу и рак вызвать. И от этой смешной игры, которая оказывается очень серьезной, спасу нет.
Наверное, еще и поэтому еду к этой девушке, которую зовут так нежно и необычно – Элиса.
Везу с собой целое человеческое хозяйство, нажитое за двадцать пять лет. Если его выложить на плацу, тошно станет. А все поиски, все поиски. Никто не знает, чего он ищет, а я знал – я всегда искал интересной жизни, мне подавай неординарное. Не просто черный хлеб с селедкой, а особо черный – украинский с особой селедкой – дунайской, которую однажды попробовал и с тех пор мечтаю еще раз попробовать, но она не продается.
Ее едят только те, кто живет на Дунае и большие люди, которые хотят выделиться хотя бы тем, что ее едят.
Поезд отходит через полчаса, а я торчу на площади и изображаю из себя ротозея. На самом деле на этой площади хоть раз в месяц я бываю. А если честно, во все командировки езжу с этого вокзала – не люблю самолеты, а в автобусах иногда становится дурно; кружится голова, да и люди очень близко расположены, не люблю дорожных запахов.
Этим, правда, и поезд славится, особенно плацкарта. Вся железная дорога, как ни посыпай специальным составом, издает такое амбре…
Но странно: это амбре мне нравится. Наверное, потому, что вдыхал его с детства. А в детстве складываются самые святые запахи и впечатления.
Мой вагон, конечно, в самом хвосте. Это намек на то, что и жизнь моя так будет устроена – я после всех. Такое было со мной в школе, в лагере, в университете. Я замыкал шествие, не торопился.
Мудрый Исмаил, мой турецкий друг, с которым познакомился, курсируя сопровождающим турецкие плащи и обувь, пытаясь заработать кучу денег, мой друг Исмаил с самого начала знакомства начал меня учить.