– Лидочка, как же я за тебя рада! Ты извини, что не приехала к вам с Егором на свадьбу. Отец болел.
– Да ничего, мам. Да и свадьба была самая, что ни есть обыкновенная. Если бы не моя, я бы тоже не пришла, – Лида Лавриненкова улыбалась, обнимая маму.
– Что сказал доктор? – Мария Петровна смотрела на дочь испытывающим взглядом.
– Доктор? А что доктор? Ничего не сказал. – Лида попыталась улыбнуться, но руки ее дрожали.
– Лида, я же вижу, что ты что-то недоговариваешь. Расскажи мне все.
Лида подошла к окну и посмотрела вдаль. Ее взгляд затуманился. Она произнесла отстраненным голосом:
– У меня не может быть детей.
– Егор знает об этом?
– Нет. Но я скажу ему, непременно скажу, а там будь что будет.
– Как же так, доченька? – Мария Петровна достала платочек и вытерла им влажные глаза.
– Мам, я сейчас устала очень. Давай завтра ты к нам придешь, и мы поговорим. Прости.
– Да, конечно. Ты не расстраивайся. Мы найдем тебе другого врача. В наше время все это лечится.
– Мама, пожалуйста!
– Ухожу-ухожу.
Лида медленно прошла на кухню и заварила себе крепкого чая. Потом все так же медленно встала, оделась-накрасилась и поехала к мужу на работу.
На месте секретаря никого не оказалось, и Лида застыла у двери, ведущей в кабинет Егора. Что-то в глубине души подсказывало ей: «Поезжай-ка ты домой, Лида.» Из кабинета послышались голоса:
– Любимый, ты что, не рад? Но ты же ведь нас не бросишь? Так ведь?!..
– Я же просил тебя: пей таблетки! Короче, вот тебе карта, там пять тысяч. Пойдешь в больницу и решишь эту проблему.
– А ты редкая сволочь, Новиков. Другого од тебя я и не ожидала.
– У меня жена, пойми ты это, наконец! А если она тоже забеременеет?
– А, ну да, ну да! Давай сюда. И не звони мне больше.
Лида выскочила из приемной и остановилась, чтобы перевести дух в коридоре. Что же это получается, она, Лида никогда не сможет родить Егору, а он, не зная этого, хочет убить своего, не родившегося ребенка? Этого нельзя допустить!
– Девушка, постойте! Вы от Егора Романовича? – она смотрела на стоящую перед ней блондинку. Ей было лет шестнадцать с виду, не больше. Вместо того чтобы ощутить ревность или хотя бы презрение, Лиде стало жаль ее.
