Под
покровом теплом июньской ночи два обнаженных тела предавались древнему, как
сама жизнь, танцу. Мужская спина, частично покрытая татуировками, уходящими на
грудь и руки, бугрилась от мышц и заслоняла собой стройную, но фигуристую
девушку.
Ее ноги
были широко разведены, а упругая большая грудь аппетитно подпрыгивала в такт
толчкам.
Они
оба громко постанывали, дыхание сбивалось, но внезапно пришедший оргазм не
принес облегчения ни ему, ни ей.
-
Черт, - неразборчиво выдохнул мужчина, - Я по-прежнему хочу тебя так, что аж
зубы сводит.
-
Только не останавливайся, - заплетающимся языком взмолилась девушка, - Я умру
от желания, если ты прекратишь сейчас.
- Я
тоже близок к этому. Иди сюда, красотка, - парень откатился на спину и одним
движением усадил на себя ее стройное и грациозное тело.
Сильные
накаченные руки, покрытые татуировками, помогли ей удобно усесться на нем,
приподняли ее разведенные бедра и с тихим шипением опустили на свой член. Красивая
темноволосая девушка извивалась на нем, опускаясь и приподнимаясь. Все быстрее
и быстрее, пока ноги не начало сводить от напряжения.
-
Деткааа, - он взял ладонями ее грудь, играясь с сосками, - Мне этого мало. Хочу
вколачиваться в тебя без остановки всю ночь.
- Хочу,
чтобы ты не смел останавливаться всю ночь, - шептала она, обвивая руками его
шею.
Это
безумие длилось еще долго. На небосклоне успевали зажечься и погаснуть звезды,
а двое людей никак не могли насытиться друг другом.
* * *
Я
проснулась, словно от резкого щелчка и вздрогнула. Сонным взглядом обвела
комнату и поняла, что нахожусь в чужом и незнакомом мне месте.
Богатая
обстановка, дорогая светлая мебель и крутая техника. Это явно не моя съемная
комнатка в квартире на Выхино. Мне на один только телевизор, почти во всю
стену, придется работать от восхода и до заката несколько десятков лет.
Голова
странно гудела, а в висках меленькими молоточками и зубилом мозг выбивал
просьбу о помощи. Или хотя бы об обезболивающих таблетках. Как странно, я
совсем не помнила, как здесь оказалась. Это ли не первые признаки старческого
маразма? Хотя мне в мои двадцать три года еще рано о нем думать. Значит, причина
в другом.
