Глава 1. Обитатели странного дома
Аника плохо помнила времена, когда ее мать была жива и тем более здорова. Красавица Роксан, при всех своих внешних достоинствах, обладала здоровьем хрупким, как лепесток розы, и нравом склочным, как суровая зимняя буря. Ее муж Никос души не чаял в своей молодой и прекрасной жене, выполняя абсолютно все капризы и прихоти знатной гречанки. Сам он был из небогатой семьи— его отец кое-как сводил концы с концами в рыбной лавке, да и отношения с сыновьями у него не ладились. Так что почти сразу после свадьбы новая маленькая семья перебралась из Пелопоннеса в Смирну.
Аника также не могла припомнить первые годы жизни в Османской империи; ей вспоминалось только засушливое, жаркое лето, когда ей было семь лет, и надрывный кашель матери с небольшого балкончика их виллы. Никос потратил немало денег на обустройство некогда почти заброшенного здания, но и это не удовлетворило нескончаемые ожидания Роксан; она горела балами и театрами, мечтала стать первой леди Смирны и носить самые роскошные наряды. К сожалению, у ее мужа не было таких средств, чтобы обеспечить достойную, по ее мнению, жизнь. Неизвестно, повлияло ли это на душевное и физическое состояние Роксан, но с каждым днем она увядала, как засохший цветок розы на кусте, о котором все забыли.
На похоронах Аника не плакала; маленькая восьмилетняя девочка не могла полноценно осознать, что ее матери, избалованной и инфантильной, но такой любящей и красивой, больше не было. Одна из тетушек, увидев ребенка, громко зарыдала, прижав надушенный платок к белому лицу— с худенького остроносого личика на нее смотрели те же огромные черные глаза, что были у ее почившей сестры. Ирис, старшая дочь в семье, просто тихо стояла в стороне, опустив серые глаза на землю. Девочка только недавно вернулась из Англии, где училась в пансионе, и понятия не имела, как больна была Роксан. Теперь перед ней стояла серьёзная задача— не дать сестре и отцу упасть духом окончательно.
В белой вилле на окраине Смирны была еще одна обитательница, тихая и незаметная, практически сливающаяся с цветом штукатурки на стенах из-за болезненно бледного цвета кожи. Ее звали Элин, и о ее происхождении предпочитали молчать. Она была дочерью Никоса, это знали все, однако никто ни разу не слышал, чтобы она звала Роксан матерью. Впрочем, Роксан и сама не уделяла много времени старшей дочери; она была незаконнорождённым ребёнком ее мужа, и женщина не видела никакого смысла любезничать с ней. Более того, еще в Греции соседи часто шептались, что Никос крутил роман с чужеземкой, немкой, и это вполне мог быть и ее ребёнок.
