Взгляд замер. Она не смотрела на меня и, казалось, не слышала ни слова, что я сказала за эту минуту. Я обернулась: небольшая кучка девятиклассников толпилась около подоконника. Прекрасная традиция – стоять у старых, сломанных, облупившихся, покореженных подоконников, сидеть на них, болтая с одноклассниками. Высокие, взрослые, они смеялись над шутками неизвестного мне парня. Я обратилась к подруге – она не реагировала. Я потянула её за рукав белой блузки – нехотя повернула голову и растерянно заморгала.
– Что с тобой?
– А, извини, я задумалась, – легкая секундная улыбка извинения промелькнула по лицу. – О чем мы говорили?
Я забыла. Она засмеялась, откинув светлые волосы назад.
– Что там такого? – кивнула я в сторону старшеклассников.
– Ты знаешь, кто это? – шепотом спросила подруга.
– Без понятия.
Я не смотрю на людей, с которыми мне не по пути. Её серые глаза засветились любопытством. Случайно или так и было задумано, она склонила голову чуть набок, как это делают модели на обложках дорогих журналов. Четверо парней и две девушки, переглядываясь, обсуждали свои личные дела. что в этом может быть необычного?
– А того, что у двери стоит, знаешь? – допытывалась она.
– Да нет же, – неловко бросила я, отворачиваясь.
По широкому коридору школы, переваливаясь с каблука на каблук, двигалась завуч по воспитательной работе. Выставив вперед руку с вытянутыми пальцами, она, на мгновение похожая на императрицу, крикнула подросткам:
– А ну-ка слезли быстро! Подоконники и так ни на что не похожи, давайте доломаем последнее!
Ребята притихли, медленно вставая на ноги. Они вытянулись по струночке, внимательно глядя на подходящую к ним женщину. Когда её пухлые ноги остановились, из ярко накрашенного рта полились вопросы и восклицания:
– Где ваша форма? Почему ты в грязных кроссовках, Женя? Заплети свои лохмы, Катя! Оправь рубашку, Вова! Когда наконец я увижу ваши отличные табели? Почему на тебя, Егор, жалуется Николай Борисович? Давайте, ведите себя достойно, мне не нравится краснеть перед учителями! И не сидите на подоконниках.
