"Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Громео и Саньетте".
Хильям Шампир, адепт черномагической школы и автор книги "Громео и Саньетта".
***
Звоночек из костей белого кролика оповестил о прибытии посетителей в лавку. И нет, он был не на двери, а в моей комнате на втором этаже, но никогда не ошибался и не пропускал появления кого-либо на пороге моего магазинчика. Я загнула уголок страницы и отложила книгу, собираясь встретить клиента. Больно много желающих сегодня кого-нибудь проклясть или украсть чужую удачу. Осеннее обострение, не иначе. На носу ведь праздник единства, когда грань между светлой и темной магией стирается. В эту ночь светлые ведьмочки и маги могут творить черную магию, при этом избежав любых последствий и оставаясь чистыми душой. Темные же, наоборот, могут творить добро и лечить людей, при этом сохраняя свой статус черных душой мастеров своего дела. Веселый праздник, который хорошо иллюстрирует, что нет полностью светлого или темного, все относительно и зависит от выбора и обстоятельств.
Я величественно спускалась по кованой винтовой лестнице, лениво оглядывая свою гостью. Это была одна из фрейлин Ее Величества, леди Броут. Кажется, не так давно ее понизили до третьего ранга с первого. Позорное смещение, наверняка она сейчас главная сплетня во дворце. Не завидую положению этой женщины. Многие и вовсе после такого покидают дворец и до конца жизни живут в уединенном поместье далеко от столицы.
– Чем могу помочь, леди Броут? – бархатно произнесла я, добавляя низких ноток.
Женщина вздрогнула, но взгляда не отвела. Смелая и решительная. Уже одно то, что после публичного унижения она стояла в лавке темной ведьмы, а не паковала чемоданы, говорило о ее намерении бороться. Люблю таких, всегда доставляет удовольствие создавать для них проклятья.
– Раз вы знаете мое имя, полагаю, и о моем незавидном положении вам тоже известно, – она не спрашивала, утверждала.
Я кивнула, не утруждаясь облекать свой ответ в слова.
– Мне нужно, чтобы главная фрейлина Блум исчезла, – твердо заявила женщина. Взгляд ее карих глаз был диким, как у загнанного зверя.
