Я чувствовала себя препаршиво. Нелёгкое это дело – отходить от наркоза. Меня всё ещё терзали галлюцинации. Я замирала от ужаса, глядя, как падает потолок, потом я наблюдала, как стена засасывает кровать, а порой ощущала себя Гулливером, только вместо лилипутов вокруг кишели полчища пауков. Я упорно пыталась сфокусировать зрение, но пока не удавалось. Голова бесконечно кружилась, и я куда-то отплывала… Первые часы после пробуждения язык не слушался, трудно было разговаривать, временами я просто мычала. Тело жутко ломило, меня лихорадило. Мелькнула мысль: видимо, так чувствуют себя наркоманы во время ломки, когда болит каждая клеточка тела. Пальцы казались квадратными. Очень сильно хотелось пить. Я смутно слышала, что где-то рядом переговариваются врачи, но не очень четко разбирала их речь.
Наконец потолок перестал кружиться. «Интересно, хорошо это или плохо?» – подумала я.
– Я жива? – прошептала я осторожно.
– Если спрашиваешь, значит жива, – улыбнулся врач.
– Даже не верится…
– Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты же совсем молоденькая. Жить ещё и жить… Сколько тебе годков, двадцать четыре?
– Двадцать четыре. Но у меня же теперь сердце сорокапятилетней женщины.
– Не вижу в этом ничего страшного, – вновь улыбнулся доктор. – Жить можно с любым сердцем. Главное, чтобы оно шло как часы.
Я неожиданно оказалась уникальной пациенткой клиники, ведь в моей груди после трансплантации забилось чужое сердце. Ещё вчера я была обречена. Врачи сказали, что есть единственный шанс остаться в живых, меня могло спасти только чужое сердце… Нужна пересадка.
Найти донорское сердце сложно, люди ждут годами. А у меня не было времени на ожидание. Я таяла на глазах, я умирала. Жизнь медленно, но верно покидала меня. А ведь совсем недавно я строила планы и жила как птичка, не ведая забот. Но вскоре настолько обессилела, что не могла встать с кровати и даже поднять голову с подушки. Отец и близкие как могли боролись за моё спасение и стойко переживали неизлечимый диагноз. Они разыскивали через Интернет клиники по всему миру, отправляли мои медицинские документы. Но с каждым днём моё сердце билось всё медленнее и медленнее. Ситуация становилась критической. Я так не хотела умирать…