Ставни старого деревянного дома раскачиваясь на осеннем ветру, тоскливо скрипели и хлопали, будто раненая птица крылом.
В холодной комнате со старыми обоями, тесно прижавшись друг к другу, сидели два человека – два брата. Старшему было тринадцать лет, а младшему – шесть. Они только что вернулись с кладбища.
На погосте младший брат Сашка испуганно смотрел, как чужие люди деловито опускают в могилу гроб с телом отца. А совсем недавно эти же люди опускали в могилу гроб с его мамой.
Сашка, плотно прижавшись к старшему брату Алешке, все ещё вздрагивал. В пустой комнате кроме сумерек и двух мальчиков никого не было.
В коридоре заскрипели деревянные половицы. Дверь в комнату отворилась, и, опираясь на костыль, вошла соседка, баба Домна. Старуха подошла к детям, по-матерински прижала голову старшего мальчика к груди и запричитала:
– Тиф проклятый! Деток одних оставил! Сиротские вы мои души! Господи, боже мой, помоги! – вытирая фартуком подслеповатые глаза, всхлипнула: – Сейчас пойдём ко мне, я вас покормлю… А завтра Сашку отведу в детдом… А ты, Ляксей, большой уже, тебя не возьмут. Ты иди на завод, в ученики.
Сама баба Домна из-за инвалидности своих детей не имела, но Лёшку и Сашку Вороновых любила, как своих. Когда их родители от тифа один за другим ушли в мир иной, она с болью в сердце поняла, что поставить на ноги соседских мальчишек ей не под силу. А как их бросишь? И баба Домна по доброте душевной, как могла, определила дальнейшую судьбу двух братьев.
Время шло быстро.
Трудолюбивый и старательный Алексей за годы работы на заводе приобрел профессию, достиг хороших результатов и уважения.
Пришло время, и он привёл в свою крохотную комнату на Благуше жену Ольгу. А после рождения сына Вовки ему от завода в новом доме выделили большую комнату в общей квартире. Алексея Воронова как передовика производства наградили орденом Красной звезды и даже рекомендовали вступить в партийные ряды.
