Первые золотистые лучи солнца озарили ясное небо над головой Ричарда Мура, графа Рейли, возвещая наступление нового весеннего дня. Мало что может сравниться по великолепию с рассветом. Правда, для молодого графа этот рассвет всего лишь окончание восхитительного вечера.
Зевая во весь рот, мужчина без малейших колебаний подошел к лакированной черной двери Гренвилл-Хауса. И как всегда, дверь бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях в самый подходящий момент.
– Доброе утро, лорд Рейли.
– Доброй ночи, Финнингтон.
Подмигнув дворецкому, Ричард отдал ему шляпу, перчатки и направился к лестнице. В апартаментах, которые снимал граф на время сезона, когда в Гренвилл-Хаусе собиралось все его семейство, вовсю шел ремонт, поэтому сейчас жить там было невозможно. К счастью, у него есть Финнингтон, и это почти сводит на нет все неудобства. Почти.
Рейли поднялся на второй этаж и повернул в сторону своей комнаты. Запоздало спохватившись, он стал ступать тише, опасаясь разбудить родных. И все-таки – это странно ходить по собственному дому на цыпочках. Вообще-то девять месяцев в году его родители и сестры жили в фамильном поместье в Эйлсбери, а лондонский дом оставался в распоряжении Ричарда. Но надо же такому случиться, что именно в то время года, которое его семья обычно проводила в Лондоне, над его холостяцкой берлогой обрушилась часть столетней крыши. Граф с нетерпением ждал окончания ремонта.
В тот момент, когда Ричард собирался пройти мимо хозяйских покоев, дверь в них тихо отворилась, из комнаты появился его отец, маркиз Гренвилл, гладко выбритый и одетый. Увидев друг друга, мужчины от неожиданности замерли. Отец и сын были голубоглазые, высокого роста и атлетического сложения, но сейчас они выглядели по-разному. Безукоризненно ухоженный маркиз окинул лорда взглядом с ног до головы. Он, разумеется, заметил взлохмаченные волосы графа Рейли, помятый фрак и незатейливо повязанный шейный платок – все приметы ночного отсутствия Ричарда.
– Ты не ночевал дома?
С недосыпа граф не мог понять, означает ли приподнятая бровь отца изумление или насмешку.