Открыв глаза, несколько минут сонно смотрела на тёмные волосы. Явно на мужской голове, с выступающим ухом интересной формы. С фаса, конечно, разглядывала, но больно знакомое явление. Ухо это, угловатое. Приподнялась, перегнулась через крепкое плечо. Так и есть, друг детства, Алексей. Отклонилась, и повалилась обратно на мягкую подушку.
От телодвижений одеяло съехало, обнажив грудь.
В смысле.
Голую?
Глянула вниз.
Соски вытянулись от утренней прохлады.
Заторможено изучила комнату, там и сям странными конструкциями и яркими пятнами валялась наша одежда, затем широкую спину соседа по кровати. Поколебавшись, приподняла одеяло и под него заглянула. Я лежала в чём мать родила. Скосила взгляд. Обнажённые мужские ягодицы вогнали в ступор.
Пальцы разжались.
Покров шлёпнулся обратно на идеальный и по-спортивному подтянутый мужской торс.
Села в постели.
Подтянув ноги к груди, схватилась за голову.
Думай, Марин! Думай! Оба голые случайно или следствие?
Разуму отправлен запрос картинка начала вырисовываться.
После более чем трёх месяцев войны с родителями, друзьями и изменником-мужем я, наконец, получила бумаги о разводе. И вчера мы с Алексеем умудрились отпраздновать до усю-сю. В стельку были оба, когда садились в такси. Пусть смутно, но помнила наши горловые песнопения. Бедный водитель, который всю дорогу выслушивал ужасную какофонию. Медведь на уши наступил нам обоим, поэтому с детства ужасно фальшивили, если решали кому продемонстрировать вокальные навыки.
Что потом?
Вышли у дома Алексея. Стоял трескучий декабрьский мороз, обдало северным ветрищем. Штормило нас, дай Бог. На пятый этаж добирались шатающимся паровозиком. Даже чух-чух повторяла, вцепившись в мужскую куртку, пока следовала за своим локомотивом. Долгий, но какой же весёлый подъём, завершился под металлической дверью квартиры.
У порога я села на попу, надула губы и категорично заявила:
Останусь в подъезде. Силы иссякли. Вползти не судьба.
Вселенная извернулась, и близкий друг стал рыцарем: рьяным, пьяным, жутко неустойчивым, но с отменным прицелом. На руки подхватил, прежде распахнув дверь, порог переступил, извернувшись, захлопнул за нами железную махину, и каким-то чудом донёс до кровати. Только около споткнулся, меня из рук не выпустил, и повалился следом, рухнув всей массой сверху. Приземлился удачно так: своим достоянием, которое топорщило брюки, врезался, куда не следовало. И я, разгорячённая винными порами, шире развела ноги и поелозила всласть.
