– Гляди, вот это похоже на корону! – Иринка показала рукой на большое белое облако.
– Ага, а это на лошадь. – Сейчас же подхватил Павлик. – А вон, смотри – как будто башня замка!
– Где? – Девочка подвинулась ближе, и их головы соприкоснулись. – Я не вижу замка.
– Ну это не замок… Просто башня. – Пашкины уши запылали, а место, которым он касался Иринкиной головы, вдруг начало жечь и покалывать. Мальчик поднял руку перед собой и стал пальцем показывать:
– Во-о-он на то облако смотри – видишь? Вот окно, вот крыша…
– А-а-а, да… Ты пальцы убери, а то так ничего не видно – она схватила его за руку и положила на землю, но так и не отпустила.-А давай я буду принцессой, а ты будешь рыцарем на коне и в блестящих доспехах. Я буду сидеть в башне, а ты меня спасешь.
– Спасу? От кого? – удивился Павел.
– Ну я не зна-а-аю…– протянула Иринка. – От злого волшебника. Ну или от дракона.
– Драконов не бывает, это же все сказки. – забубнил он.
– Ну и что, пусть не бывает!.. – она засмеялась и легонько сжала его кисть своими маленькими пальчиками. – Просто представь – я принцесса, а ты мой рыцарь! Ты едешь на во-о-от этой лошади, спасать меня во-о-от от того дракона. А я сижу в его воздушном замке, во-о-он в той высокой башне, смотрю за вашей битвой из окна и машу тебе платочком. Видишь?
– Мм… Ну… Вижу. – Паша покраснел еще сильнее и нахмурился. – Только какой из меня рыцарь. Я простой раб божий. Я не могу никого убивать – это грех.
– А ты его не убивай! Ты его просто прогони! Ну, пожа-а-алуйста, мне так хочется, чтобы у меня был рыцарь, который всегда спасет, если попаду в беду. – Она сильнее сжала его руку.-Ты же не сможешь отказаться, если тебя просит прекрасная принцесса?
– Хорошо, если меня просит прекрасная принцесса – я буду рыцарем!
– И всегда меня спасешь?
– Всегда!
– От любой беды?
– От любой!
***
– «Пашка-промокашка! Пашка-чебурашка!» – Деревенские ребятишки сразу начинали кричать и тыкать пальцами, завидев идущего по улице Павлика. Но, мальчик давно уже к этому привык.
– Они же просто дети. Сами не ведают, что творят. – говорила ему мама. – Бог простил, и ты прости.
