– Разденься.
Команда была короткой и лаконичной. Прямо к делу. Я ведь пришла сюда именно за этим, так? И все же у меня перехватило дыхание, а мои руки непроизвольно сложились на груди в нерешительности.
– Ты меня слышала?
– Д- да, сэр,– кивнула я. Мои руки нервно тряслись, пока я боролась с пуговицами на блузке, чувствуя себя трехлетним ребенком. Я так долго этого хотела, убивалась по этому дому месяцами перед тем, как наконец набраться смелости и попасть к нему на сессию, а сейчас стою как истукан. Почему я волнуюсь и боюсь? Буквально дрожу. Комната, конечно, проветривалась, но температура была не настолько низкой, чтобы оправдать эту дрожь. Это было не настоящее подземелье, а специально спроектированное для БДСМ помещение. Марк в это время просто стоял, сложив руки на груди и небрежно прислонившись к стене, смотрел на меня. Он не улыбался и не хмурился. Его лицо не выражало абсолютно ничего. И это, нервировало меня еще больше. Я наконец справилась со своими штанами. Я стояла перед Марком в нижнем белье, чувствуя себя невероятно глупо и потерянно. А мужчина все еще хранил гордое молчание. Когда я не смогла снять белье своевременно, а точнее еще через пару минут, мужчина наконец нарушил вязкую тишину:
– Зачем ты соврала?
– Простите?
– Твоя анкета.
– Я.... эмм, – я чувствовала, как мои щеки краснеют. Что в этом мире позволило мне подумать, что это сработает?
– Опытный мазохист – сабмиссив, который дрожит от идеи обнажения. Ты либо тупая, либо считаешь, меня тупым. Другого варианта нет, так что же? Ведь я не тупой! – о, нет, он был зол, а точнее он был в ярости. Я здесь меньше десяти минут, а уже успела вывести Марка из себя. Замечательная работа, Кира! Паникуя, я скинула белье на пол. И нет, я не чувствовала себя сексуальной. Глупой да, уязвимой и беззащитной да, далеко вне зоне комфорта – сто процентов, сексуальной – ни в коем случае.
– Мы все еще делаем это? – в вопросе Марка слышались ирония и насмешка. Я плотно сжала губы, не смея даже смотреть на дома.
– Руки за голову, глаза на меня, ноги на ширине плеч, – голос был холодным и режущим, совершенно невозмутимым. Всю меня потряхивало. Я чувствовала слабость и ни малейшей капли возбуждения. Как я вообще могла когда – либо находить это возбуждающим? Все это было безумно унизительно, и ненависть к происходящему росла с каждой секундой.
