Я пообещала отцу строго следовать правилам нашей семьи – ни во что не вмешиваться, не показывать свои магические способности и никому не доверять. Но все пошло прахом!
Потому что в Хасторе на Все-Магических Играх мне придется показать на практике то, на что я способна, – чтобы выиграть, выжить и спасти тех, кто мне дорог. И еще того, в кого я влюблена.
И пусть на меня саму открыта охота, принц Хастора не дает мне прохода, а граф Триронга имеет на меня собственные планы, но мне нельзя отступать от цели. Иначе – прости-прощай мое счастливое будущее!
– Мири!.. Миринда!
Знакомый мужской голос прорвался сквозь барабанную дробь и рев рожков, заполнявших пространство огромного ипподрома Меерса, отданного королем Хастора под Все-Магические Игры.
Я как раз неслась по вытоптанному полю, причем не хуже чистокровного скакуна, потому что заприметила промелькнувшую в толпе коричневую мантию Инги.
По пути едва не столкнулась с парочкой из команды Хастора. Извинилась, но парень и девушка окинули меня недовольными взглядами, затем сказали что-то, подозреваю, не совсем лестное на своем языке.
Я могла бы постараться и вспомнить значение, но не стала.
За парой из Хастора я наткнулась на остарцев. Они были в черных одеждах и все как на подбор смуглые и темноволосые, с тюрбанами на головах, словно опасались, что дневное солнце Меерса напечет им головы.
– Извините! – снова пробормотала я, но уже на хасторском, огибая их в погоне за коричневой мантией подруги.
Чуть в стороне промелькнули красные плащи викингов. В этом году в Хастор из Хъедвига приехали одни парни, высокие и светловолосые, почти на голову возвышавшиеся над низкорослыми жителями юго-востока.
Зато серую форму детрийцев носили три девушки и худой как жердь некромант, которому явно было не по себе в этом царстве громких звуков и странных личностей.
Таких, например, как кочевники-мерлонги, одетые, несмотря на почти летнюю жару, в подбитые мехом плащи и шапки с меховой опушкой. Или же как команда парней-хузаитов, тоже все в черных одеждах. Смуглолицые, с раскосыми глазами, они тараторили на своем наречии так быстро, что я подивилась: а понимают ли они сами, о чем говорят?
