1. ПРОЛОГ
— Ты будешь участвовать в отборе, — строго и властно приказал низкий голос. Голос, который привык к тому, что ему никогда не возражали.
— Да, отец, — прозвучал четкий… и совершенно безучастный ответ. — Но что, если…
— Никаких «что если» не будет, Вайлет, — не менее холодно отрезал мужчина. — Ты избрана богами и получишь приглашение, когда время придет.
— Почему вы так в этом уверены? — позволила спросить я… и тут же вздрогнула, услышав удар кулаком по столешнице. Резкий, словно выстрел.
— Это уже тебя не касается, — отчеканил он с глухими нотками металла. — У тебя шесть лет на подготовку, начиная с этого дня. И если ты меня разочаруешь, я тебе этого не прощу. Ты все поняла?
— Поняла, отец, — ответила я. И хоть мой голос при этом не дрогнул, внутри все тряслось и сжималось от волны страха.
Потому что хоть я и не помнила ничего об этом человеке, кроме последних двух с половиной лет… но и этого времени мне хватило, чтобы не сомневаться в том, что же он оставил между строк. Что именно имелось в виду под «не прощу».
Я не знала о причинах. Не могла даже быть полностью уверена в том, кто я сама такая.
Но одно было ясно наверняка: неважно, кем я хочу считать себя. Я должна стать той, кем ОН желает меня видеть. Иначе…
Иначе подозреваю, меня снова сотрут. Возможно, в следующий раз навсегда.
— В таком случае приступай к подготовке с завтрашнего дня и не вздумай меня подвести.
— Будет исполнено, — ответила я и, лишь выйдя из кабинета, позволила себе, сцепив зубы, потереть запястья. Пылавшие болью после того, как отец несколько минут назад исполосовал их ударами тонкой деревянной линейки.
2. ГЛАВА 1. Что значит, мне любовь не полагается?!
Обстановочка… мягко говоря, впечатляла. Огромный бальный зал, зеркала на стенах с лепниной, пол из розового мрамора… к слову, твердый, зараза. От удара об него моя голова все еще трещала. Роскошное платье из бордового шелка. И сотни взглядов, устремленных прямо на меня.
Мужчины в парадных камзолах, дамы в шикарных нарядах. Негромко играющая классическая музыка, гул голосов, смешки. Последние, правда, сдавленные — очевидно, хохотать в открытую присутствующие как будто… побаивались, хотя им и очень этого хотелось.
