Пролог
Забегая в конец истории
Огромная полная луна медленно плыла по ночным просторам весеннего неба, оставляя бесконечный бронзовый след на сонной глади Тирренского моря. Луна равнодушно взирала на жалкие попытки местного маяка, сравниться с ее неудержимой мощью, и сквозь прозрачное небо, щедро разливала свой холодный свет на гигантскую каменную голову — скалу Ла-Рокка, лениво высвечивая ее крутые каменистые склоны, древние развалины храма Дианы, уснувшие здесь еще с античных времен, и маленькую смотровую площадку над городом, куда, оставив все свои дела, напряженно спешили на встречу друг к другу двое мужчин.
Первым до места добрался белый фольксваген минивен. Из кабины грузно вывалился низкорослый, коренастый итальянец лет пятидесяти, в растоптанных серых мокасинах и малиновом свитере. Заметно нервничая, он суетливо прошелся по смотровой площадке — плоскому выступу скалы, огороженному невысоким бетонным забором. Отсюда, как на ладони, просматривался весь склон, и сверкающий огоньками город. Вглядываясь изо всех сил, мужчина следил за парой светящихся точек внизу, стремительно поднимающихся по крутой узкой дороге к нему на встречу. Огоньки исчезли, как только машина обогнула противоположную часть горы, но уже скоро, два ярких прожектора осветили пространство, и, вспугнув тишину мощным ревом, к площадке подъехал черный мерседес седан.
Статный широкоплечий брюнет, лет до сорока, одетый в «найковскую» куртку и стильные замшевые ботинки, вышел из машины. Уверенным, порывистым движением он достал из своего багажника потертую вещевую сумку и пружинистой походкой направился к хозяину фольксвагена, крепко сжимая сумку в руке.
В жизни этих совершенно разных мужчин имелось гораздо больше общего, чем им бы хотелось. Две самые могучие силы на земле объединяли их — любовь и ненависть. Любовь к одной женщине и ненависть друг к другу.
— Как Ее здоровье? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, громко спросил хозяин фольксвагена, — Я слышал про больницу, что говорят врачи?
— Она в порядке, — подчеркнуто равнодушно ответил брюнет — Все так же не хочет тебя видеть.
