Я проснулась от нежного прикосновения губ к своему плечу. Марк целовал меня так, будто боялся разбудить, но в то же время не мог удержаться. Его дыхание было теплым и знакомым, пахнущим мятной зубной пастой и едва уловимым ароматом дорогого одеколона, который я подарила ему на прошлый день рождения.
– Спокойной ночи, – прошептал он, и я почувствовала, как его губы растягиваются в улыбке.
Это была наша традиция – говорить "спокойной ночи" по утрам. Когда-то, в первый год нашего брака, он объяснил, что для него каждое мое пробуждение – это маленькое чудо. "Ты заново появляешься в моем мире, и я хочу встречать тебя правильно", – говорил он тогда, прижимая мою ладонь к своей груди, чтобы я почувствовала, как учащенно бьется его сердце.
Я потянулась, наслаждаясь теплом нашего ложа, но глаза не открывала. Лениво провела рукой по простыне, нащупывая его место – еще теплое, но уже пустое.
– Кофе уже готов? – спросила я хриплым от сна голосом.
– Как всегда, – ответил он, и я услышала мягкий звон ложечки о фарфор. – С двумя ложками сахара и каплей сливок. Ты же не передумала?
Я улыбнулась, наконец открывая глаза. Он стоял у нашей старой кофемашины, купленной еще в первую годовщину свадьбы. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь полупрозрачные занавески, окутывали его золотистым сиянием, делая похожим на старую фотографию – такую же теплую и немного размытую по краям.
Но что-то было не так. Его движения были слишком точными, почти механическими. Взгляд, обычно такой теплый, когда он смотрел на меня, теперь казался расфокусированным, будто он смотрел не на меня, а сквозь меня.
– Ты сегодня какой-то… – начала я, но запнулась, не находя подходящего слова.
– Какой? – он повернулся, поднося ко мне мою любимую кружку – ту самую, с трещинкой на ручке, которую мы так и не выбросили, потому что она была "счастливой".
Я взяла кружку, наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Его рука была теплой, но почему-то чужой.
