Лида
Мне не дали выбрать. Лишили права голоса.
Просто в один из унылых зимних вечеров отчим
зашёл в комнату и поставил меня перед фактом, что на следующий день после
совершеннолетия я выйду замуж.
До сих пор смесь эмоций от этой новости нет-нет, да
будоражит кровь. Отчаяние, страх, безысходность... В душе взбунтовалась снежная
буря почище той, что свирепствовала за окном спальни.
Обречена.
С этого момента я обречена выйти замуж по
расчёту, по какой-то неведомой мне договорённости взрослых мужчин за моей
спиной. И спорить с Борисом Евгеньевичем было бесполезно. Всё равно, что
черпать воду чайной ложкой из тонущего судна. Что бы я теперь ни говорила, как
бы ни противилась – итог будет таким, как решил отчим. И лучше смириться,
покориться судьбе и пойти под венец по-хорошему. Спорить с ним – себе дороже.
Это я чётко уяснила ещё год назад после трёх звонких пощёчин, выбивших из моей
юной, хорошенькой головки все до единой мысли о противостоянии этому жестокому
человеку.
И он знал об этом не хуже меня. Именно поэтому не
стал ждать ответа, а сразу же развернулся и вышел, громко хлопнув дверью и
призвав на смену своему холодному присутствию сквозняк и лёгкий лимонный аромат
недавно нанесённой на паркет полировки. Терпеть не могу этот запах, но в
особняке Зиновьева моего мнения давно никто не спрашивает. А точнее, перестали
два года назад со смертью мамы.
После его сухого объявления не возникло ни слов,
ни слёз, ни желания узнать имя жениха. Только лёгкая дрожь в теле. Не то от
сквозняка, не то от глубокого потрясения.
«Какая разница, кто станет моим мужем? Какой из
деловых партнёров отчима будет касаться моего тела и владеть им, как на то
вздумается? Все они одинаково мерзкие и насквозь гнилые. Интеллигентные
бандиты», – потерянно рассуждала я, раздеваясь перед огромным зеркалом в
тяжёлой витой раме, пока в ванну бурным горячим потоком лилась вода.
Любой из вариантов в равной степени плох. Если
только Борис Евгеньевич не решил выдать меня замуж за Диму Лобачёва – парня из
соседнего класса, обладателя самых ярких голубых глаз на свете, а ещё двух
десятков поклонниц.
