Михаил
– Жалко парня, красивый, богатый – и такая судьба, – я не должен был этого слышать. Моя сиделка разговаривала с массажистом и врачом. – Марина Павловна, он не встанет на ноги?
– Если только чудом, – ответила врач. Я после изматывающих процедур подъехал к двери кабинета и стал невольным свидетелем разговора. – Наша задача – постараться сотворить невозможное, вы же знаете, чей это сын?
– А если не будет результатов?
– Будем надеяться, что Тигиев к тому времени смирится с инвалидностью единственного сына, – звучит приговор. Все нутро горит. Злость, боль. Почему со мной?! Хочется орать, крушить все на свете! Я отъезжаю от кабинета.
Мне врали несколько месяцев. Кормили ложными надеждами и убеждали, что есть прогресс. Заставляли преодолевать боль…
Для чего?! Чтобы я остался инвалидом?
Все рухнуло в одночасье. Надежды… Вера… Жизнь. Земля разверзлась под ногами, и я провалился в черную бездонную пропасть. Нет спасения, мне оттуда не выбраться.
Я набираю сиделке, она профессиональная медсестра, говорю, что освободился. Голос звучит ровно, я не хочу показывать слабость, не хочу, чтобы меня жалели!
Водитель помогает мне сесть в машину, убирает кресло в багажник. Откидываю голову на подголовник и закрываю глаза.
– Как все прошло? – интересуется Анна – моя сиделка. Она сидит рядом, я чувствую, что смотрит на меня, но я не считаю нужным отвечать.
В ее обязанности входит не столько уход за мной, сколько работа по дому. Я научился справляться без посторонней помощи, благо имел сильные крепкие руки. Не зря же я отдал спорту столько лет.
Она переключается на водителя. Разговаривают негромко, обсуждают последние политические новости в стране, санкции, кризис…
– Ты сегодня молчаливый, – мы въезжаем в лифт. Поднимаемся на нужный этаж. – Болит что-то? – ее мнимое беспокойство растет.
– Подожди здесь, не раздевайся, – впервые я заговорил с тех пор, как выехал из кабинета физиотерапии.
– Купить что-то надо? – я уже въезжаю в двери своей комнаты, достаю из тумбочки деньги.
– Возьми, – возвращаюсь и протягиваю женщине.
– Зачем так много? – удивленно смотрит на меня.