Эта была сумасшедшая ночь!
Мой девятнадцатилетний племянник Максим тискал меня в своих крепких объятиях. Я засыпала, проваливаясь в сладостный сон и прижималась к нему попочкой.
К утру мы были абсолютно голые оба. Его матовая грубая кожа тесно соприкасалась с моей нежной.
С приходом утра я чувствовала его наливающуюся силу. Мощь молодого мужчины, которая крепнет и твердеет.
Я изнывала от желания, чтобы он взял меня. В мои тридцать шесть он все-таки был на полторы головы выше меня и крупнее раза в два. Все из-за спорта, которым он занимается каждый день и который сделал его юношеский пресс стальной гладильной доской.
Я вертелась, то проваливаясь в сон, то дрожа от того, как во сне он кладет свою руку мне на сделанные пластиковые груди. Боясь его спугнуть, я дрожала и замирала не желая, чтобы его ладонь переставала своим знойным теплом обжигать мои соски.
Когда в первых лучах утреннего солнца он стал рычать, как молодой лев, я перевернулась и положила голову ему на грудь. В отражении натяжного потолка мы смотрелись как парочка, хотя я знала, что он интересуется только своими ровесницами. Этой проклятой синхронисткой из его университета и другими девочками, что увиваются вокруг него целыми днями.
А надо мной он только издевается, не позволяя получить то, что так сильно нужно разведенной молодой женщине.
Щека легла на мощную то поднимающуюся то опускающуюся рельефную грудь, а ладошки самопроизвольно стали ощупывать его торс.
Я плавно согнула ногу в колене и уперлась в сами знаете что. Большие и горячие яйца, твердый утренний фрукт. Мне хотелось опуститься под одеяло и сделать ему жесткий минет, который бы он запомнил на всю жизнь. Хотелось показать ему всю свою пылкую опытную любовь, чтобы доказать, что я лучше этих молоденьких безмозглых пустышек, что увиваются вокруг него, потому что он лучший спортсмен в университете.
Я боялась, что он снова вмажет мне пощечину и назовёт шлюхой, но и не попытаться уже не могла. Я проигрывала в обоих случаях.
Я стала целовать его грудь, но Максим остановил меня.
– Мне пора на учебу,– хриплым спросонья голосом проговорил он. Когда он хрипел его голос так напоминал голос моего брата…
