На меня летела лютня. Красиво и стремительно, через всю таверну. И я бы непременно увернулась, если бы… Если бы ни одна маленькая, но весомая деталь.
Это была моя лютня….
И увернуться от нее значило лишиться своего рабочего инструмента. А она непременно разлетелась бы в щепки брошенная с такой силой могучей рукой наемника. Поэтому я стояла и доли секунды лелеяла надежду поймать ее и спасти. Ее и свою репутацию. Хотя вполне допускала, что на такой скорости инструмент запросто может меня прибить.
Какая ирония: менестрель убитый своей же лютней в день концерта….
Ну вот и мой трагичный финал. Я уже слышала в ушах песню вечности. Эх… а все так славно начиналось….
Раннее утро, когда обитатели замка Алерон еще крепко спали в своих несомненно мягких и вероятно тёплых кроватях с балдахинами, мы, неугомонные ценители, любители и творители прекрасного уже прибыли в этот заснеженный городок на самом краю нашего маленького королевства. Повсюду лежал снег, его белые шапки сахарной патокой украшали крыши двухэтажных деревянных домишек. Даже перекрестные балки были кое-где покрыты снегом. Он приятно скрипел под подошвой моего мехового сапога, а его сияние, казалось, заставляет искриться морозное голубое безоблачное небо.
Открытая повозка запряженная рыжим лохматым коньком подъехала к самой железнодорожной станции городка Алерон, где и располагался вышеупомянутый замок. Возница – добродушного вида гном, в круглых очках с толстыми стеклами и седой бородой до пояса – кивнул нам, и мы проворно забрались в телегу, отягощенные только узлами с одеждой и своими инструментами.
Усевшись, я кинула завистливый взгляд на Кева: высокий рыжеволосый коротко стриженный эльф с правильными чертами лица носил с собой одну лишь Флейту. Играл он на ней виртуозно, собирая вокруг себя многочисленных поклонников и особенно поклонниц где бы ему не довелось выступать. Присев на солому и положив под спину узелок с вещами, я воззрилась на свою довольно увесистую лютню, уложив ее между моими согнутыми ногами. Так она хотя бы меньше будет подвергаться тряске.
Это была старинный струнный инструмент, доставшийся мне от отца. Я откинула оборачивающую ее ткань, проверяя все ли с ней нормально. Светлое дерево с причудливой резьбой не выглядело пострадавшим от долгого использования. Корпус и гриф служили еще моему предшесвеннику, а вот струны мне пришлось поменять уже несколько раз. Но ее звук, низкий и протяжный, неуловимо отличался от тысяч других инструментов этого вида. Может потому что ее создал мой отец, некогда знаменитый эльфийский менестрель.
