– И когда ты только всё успеваешь: и в фонтаны нырять, и на танцах драться?
(Художественный фильм «АФОНЯ»).
…Это случилось ночью.
Чуб пробудился от бестолковой внутренней дрожи и увидел прямо над собой выпучившуюся из темноты женскую грудь. Она была внушительных размеров и, ничем не выдавая своей принадлежности, расплывчато и неправдоподобно колыхалась из стороны в сторону.
– Ты кто? – испуганно спросил он.
– Мария, – тихо шепнула грудь.
– А-а-а… ну да, коне-е-ечно… – непонимающе протянул он едва слышным и оттого показавшимся чужим голосом.
После этого грудь перед его глазами подёрнулась рябью, и Чуб, зарывшись лицом в горячую подушку, снова забылся: точно безбоязненным нырком трюхнулся в смоляную ямину и враз обеспамятел всеми частями тела.
Второе его пробуждение было менее смутным. Произошло оно уже утром вследствие настоятельной тряски, причиняемой его неудобно согнутой – и от этого затёкшей – левой ноге.
– М-м-мбль, – всхлипнул Чуб, сопротивляясь насилию. Однако вернуться в глухую и благодетельную тьму не удалось. Тогда он обречённо сбросил с себя мокрую от пота простыню и сел на кровати, не преминувшей отозваться жалобным скрипом ветхих пружин.
– Вставай, вставай, вставай, алкаш проклятый, хорош дрыхнуть, – зло бубнил отец своим прокуренно-надтреснутым голосом, не отпуская ногу. – Горизонтальная плоскость и без тебя прекрасно обойдётся. Быстро давай подымайся, чучело несчастное!
– Бать, ну чего ты, в самом деле, – примирительно прохрипел Чуб, с мучительным усилием вытягивая взгляд из темноты. – Устроил спешку, будто опаздываешь на пожар.
Он облизнул пересохшие губы и помотал головой, вытряхивая из неё остатки дурного снотворного тумана. Затем поглядел на отца, похожего на престарелого гнома-переростка с распатланными седыми волосами на макушке. И напрягся припомнить, что было с ним вчера и не наговорил ли он родителям зряшных гадостей. Однако память намертво затворилась, уступив место общей недостаточности организма. Да и отец не позволял сосредоточиться, продолжая свою нудную и бессмысленную трясучку, от которой уже начинался паморок в голове.
