Самолет приложился к бетонке аэропорта «Нариманово», подпрыгнул и покатился, гася скорость. Сашка вытащил из-под кресла раздутый портфель, застегнул шинель и потопал к выходу. По полосе мела поземка и Сашке показалось, что никуда он из Совгавани не улетал. Ветер усугублял небольшой в принципе мороз и Сашка с удовольствием влез в стоящий на площади перед аэровокзалом городской автобус. В нем было так же холодно, но зато отсутствовал ветер. Прислонившись к поручню на задней площадке (сидячие места были, но садиться на промерзлый дерматин почему-то не хотелось), Сашка начал считать, мысленно загибая пальцы.
Точкой отсчета он взял построение перед штабом полка. Командир явственно поморщился, оглядев строй из пятнадцати теперь уже бывших солдат. Затесавшиеся в строй несколько «выпускников» так называемых офицерских курсов из-под Комсомольска, в числе которых был и Сашка, выглядели сущим диссонансом на фоне кондовых полковых дембелей. Разглаженные утюгом, а потом сморщенные в гармошку кирзовые сапоги на высоченных подбитых полосовым свинцом каблуках и офицерские полевые брюки вкупе с короткими бушлатами у тех, кто ехал в родную деревню (шинель с парадной формой в деревне не канали в силу непрактичности). Те, кто возвращался в город, имели расклешенные до опасного предела парадные брюки и шинели, напоминавшие полупальто (особенно ценились почему-то курсантские шинели, наверно из-за редкости, а также за ряд блестящих пуговиц на заднем шлице). Кроме того, все имели алюминиевые вставки под погоны, подкладки под кокарды, кембрик на подворотничках, офицерские зимние шапки и впечатляющий иконостас из разнокалиберных значков.
Сашка вспомнил повара со своей точки, уволившегося полгода назад, единственного в полку обладателя боевой медали «За отвагу». Медаль он получил за то, что, будучи сильно нетрезвым (наверно щей перебрал), вышел в бурную осеннюю ночь для облегчения организма. Сортир стоял метрах в двадцати от уреза воды и в штормовую погоду волны Японского моря до него запросто добегали. Сейчас как раз был хороший шторм и, опасаясь, что сортир может быть унесен аж до Хоккайдо, повар пристроился подальше от наката.
