ПРОЛОГ. Жертва.
Солнце стояло в зените. Сухая, растрескавшаяся от жары земля взвивалась серой пылью под босыми ногами и долго стояла в неподвижном, обжигающе-горячем воздухе, отмечая путь спешащего на юг паланкина. Носилки из красного дерева, украшенные изысканной резьбой и занавешенные дорогими тканями, шестерка рабов, несмотря на жару, несла споро, размеренной трусцой, четко попадая в ритм, задаваемый старшим:
- Эй-йа, эй-йа…
Пот катился по их вискам, от пота лоснились их бронзовые тела, облаченные лишь в набедренные повязки. Но дыхание оставалось ровным, ритм четким, а негромкий голос старшего все так же размерен:
- Эй-йа, эй-йа…
- Быстрее! – раздавшийся из паланкина женский голос был невозмутим, но категоричен. Его владелица явно не сомневалась в своем праве отдавать приказы. Как и в том, что ее приказ будет выполнен.
И рабы действительно побежали быстрее – под палящим солнцем, по иссохшейся, мертвой земле. Где-то там, дальше, за горизонтом, несла свои воды река, и росли дававшие тень деревья, питая корни живительной влагой. А еще там стояла деревня. Обычная, каких много в долине Джамбы. Да и в других долинах немало. Вот только странные боги объявились, по слухам в этих местах. Странные алтари воздвигли, и странные жертвы себе стали требовать.
Слухи в Шаалу дошли не сразу, насторожили их не мгновенно, да и решение принималось не быстро. И вот теперь им надо было успеть.
- Еще быстрее, мальчики! Я знаю, вы можете!
Они бежали. И все же прибыли в безымянную деревушку до того, как солнечный диск задел своим краем вершины далеких гор.
- Дом старосты! – повелительно потребовал старший из носильщиков у первого же встреченного им человека. Им указали.
Носилки внесли во двор и почтительно опустили возле самого порога. Внесли бы и в дом, но там не было столько свободного места.
- Чем могу служить... - склонился в почтительном поклоне хозяин дома, - госпожа? – добавил, когда закутанная с головы до ног в покрывала, но, несомненно, женская фигура появилась из паланкина. Она молча указала ему на дверь в его жилище. – Да, конечно, входите, - засуетился он. – Столь дорогие гости… вам может показаться тесновато…
