Куда меня несут?
Слышу стук, меня ставят на пол. Серьезно? Подсобка с убогим диваном?
- Решил меня здесь закрыть? – Теперь и мне смешно. – Мы не дети. И нам не десять, чтобы мстить таким образом.
- И закрою.
Он стоит рядом, смотрит на меня так, будто съесть хочет. Эй, я не салат на новогоднем столе.
– Но сперва кое-что расскажу. Во-первых, я не встречался с отцом.
В смысле?
Я же сама слышала, как Гуляев с сыном разговаривал на повышенных тонах.
- Во-вторых, я в курсе, какую свинью ты мне подложила.
- С этой свиньей ты сам познакомился.
Кстати, куда телка его делась? Да к черту телку. Евсей не в курсе, что его ждет.
- Тогда как ты узнал?
- Матери позвонил.
Вот это я попала.
Он же меня…
Да фиг у него получится.
Если бы утром мне сказали, что ночью я сама наброшусь с поцелуями на Гуляева, я бы рассмеялась и сдала этого человека в дурку. Но нет. Я тянусь к парню и прижимаюсь к его губам.
Оу.
Это точно приятнее, чем на шпагах с ним сражаться.
Не ожидал, Гуляев? Расслабься, я тоже в шоке.
- Не боишься, что маменькин сынок узнает, чем ты занимаешься в пяти метрах от него?
Вместо того чтобы начать думать об этом самом «маменькином сынке», я думаю только о руках Гуляева, которые нагло шарят по моей заднице.
- С чего ты взял, что я не представляю его вместо тебя? - Удар попадает прямо в цель, на секунду выбивая соперника из реальности.
- Разве такое возможно? – надменным тоном говорит Евсей, проводя языком по зубам.
Он прав. Невозможно. Но это не значит, что мне не хочется.
- А то, – вру и не краснею, а затем сама хватаю его за ворот рубашки, чтобы притянуть к себе и продолжить начатое.
Надо признать, целуется он шикарно.
Настолько крышесносно, что можно забыть, каким мудаком он бывает в те времена, когда его язык не атакует мой рот. Да-а-а, лучше не вспоминать все выходки этого говнюка, который прямо сейчас лезет ко мне под юбку с такой уверенностью, будто делает так каждый второй понедельник.
- Не думаю, что он может «так».
Кажется, я пискнула, когда меня подхватили на руки и кинули на диван. Мгновение, и мужская ладонь ложится на обнаженное бедро, царапая кожу. Евсей близко. Очень близко. И эта близость настолько опьяняет, что хочется остановить мгновение и заорать во всю глотку: «Плевать, что он придурок и гад, пусть только начнет раздеваться!»