Глава 1. Эхо Забытых Звезд
Воздух Залесья, деревни, притулившейся на самой изнанке мира, был густым, тяжелым настоем из ароматов прелого сена, едкого кизячного дыма и той особенной, сладковато-тленной ноты увядания, что неизменно приносила с собой осень. Он пах концом. Концом тепла, концом трудов праведных, концом хрупких надежд. Ибо каждая осень венчалась Ритуалом. Эта неизбежность не просто витала в воздухе – она въедалась в дерево домов, в трещины на загрубевших руках, в молчание мужчин за починкой сетей, в испуганный шепот женщин у колодцев. Она была частью их плоти и крови.
Селена дышала этой неизбежностью, и воздух осени обжигал легкие холодом предопределенности, с которым она давно свыклась, но так и не смогла примириться. Не то чтобы она считала себя особенной – боги и судьба не одарили ее ни знатностью рода, ни той яркой красотой, что заставляет оборачиваться. Обычная девушка: копна волос цвета жухлой травы, слишком серьезные для ее семнадцати лет глаза да тонкие запястья, привыкшие к работе. Она была частью этого пейзажа, столь же неприметной, как серый валун у дороги. Но глубоко внутри, там, где душа встречается с телом, в ней жила птица с беспокойными крыльями – не просто тоска, но голод. Неясный, мучительный голод по чему-то большему, чем размеренный скрип коромысла и пыльные деревенские праздники. По миру, где небо не обрывается рваной раной Туманных Земель на севере.
Туда, на север, ее взгляд устремлялся сам собой долгими вечерами, когда солнце, похожее на кровоточащую рану, тонуло за зубчатой стеной леса. Лес там был иным. Не их родной, светлый и говорливый, а Древний Лес. Безмолвный, сумрачный, где стволы иссиня-черных деревьев переплетались в такие узлы и руны, что сам воздух между ними казался застывшим, плотным. Старики в деревне говорили шепотом – понижая голос и боязливо косясь на север, словно слова могли приманить беду, – что земля за той чертой пахнет иначе: холодной сталью клинка, озоном после невиданной бури и пылью – не теплой, дорожной, а той ледяной пылью, что покрывает кости минувших эпох. Говорили, что птицы там не вьют гнезд, а лишь беззвучно реют в неподвижном воздухе тени с острыми крыльями, и тишина там – не покой, а вакуум, где умерли все звуки.