И теперь я даже не сомневаюсь, как, а точнее, каким именно местом она заработала себе это повышения.
И пока я была хорошей девочкой и добивалась всего исключительно своими мозгами и умом, хитромудрая Инесса утащила мой заслуженный кусок пирога. Моё повышение.
Я же вижу, какими глазами смотрит на неё Вершинин. Кто знает, чем они занимаются, заперевшись у него в кабинете? Точнее, теперь я в этом нисколько даже не сомневаюсь. Выбивают очередное повышение.
Только единственного, чего я не могу понять, как такой великолепный врач и руководитель, как Вершинин, всё-таки опустился до того, чтобы гадить там же, где ест. А точнее, заводить шашни на работе. Со своей сотрудницей. И даже подчинённой.
— Ну так что скажете, Аделаида Семёновна? — всё ещё вопрошает меня мой начальник, пристально глядя на меня своими тёмно-синими невероятными глазами, в которых я тону.
— Простите, вы не могли бы повторить вопрос, я немного задумалась, — бормочу я под его натиском.
И боюсь признаться себе, что на самом деле я безумно просто дико завидую этой Плошкиной.
Потому что это я хотела бы запереться с ним в его кабинете.
Это я бы хотела сорвать с него этот безупречно-белый накрахмаленный халат.
Это я бы хотела взобраться к нему на его стол их красного дерева.
Отшвырнуть ногой в каблуке подставку для карандашей и ручек и подойти прямо к нему.
Встать так, чтобы это он высоко задрал голову и смотрел на меня снизу вверх.
Восхищаясь.
Желая меня.
Изнемогая от ожидания.
Хотела бы встать на колени и притянуть его к себе, эти губы, которые сейчас вытягиваются в недовольную гримасу.
Прикусить их.
Почувствовать вкус крови у себя во рту.
Его вкус на своих губах.
— Я только что спросил у всех, как вы считаете, следует ли нам объединить отделение патологии беременности с обсервационным. Чтобы сократить расходы. Может быть, сообщите нам своё ценное мнение? Будьте добры, Аделаида Семёновна, снизойдите до нас со своего небосклона.
Ненавижу, когда он так разговаривает со мной. Снисходительно-пренебрежительно. Как будто дорожит моим мнением, а на самом деле издевается.
Тонкая ирония. Которую понимаю только я, или все мои коллеги меня за спиной? Оглядываюсь на наше собрание в белых халатах.