Летнюю резиденцию Бормани, король Верана, велел отстроить на оконечности восточного мыса, чтобы первым наблюдать восход солнца над своими владениями. Вот ведь тщеславие! Солнце светит везде; какая разница, первым ты его видишь или нет? Но таковы все короли: жадные, праздные. Яссен встречал немало вельмож, которые были столь ослеплены своей гордыней, что не замечали опасности, притаившейся у их порога.
Сверху на стене у внутреннего парапета, нахохлившись, сидели двое стражников: головы спрятаны за плотные воротники, руки убраны в карманы. Вид у них был несчастный.
Снова пикнул голокомм, пришло сообщение: «Смена караула задержана. Поднимайся».
Яссен проверил трансляцию: стражники как раз тоже включили свои коммы. Тот, что покрупнее, тут же вскочил.
– Ну наконец-то, – услышал Яссен его голос.
– Может, стоит дождаться сменщиков? – предложил второй стражник.
Первый резко развернулся:
– В такую клятую погоду? Я уже пальцев на ногах не чувствую… В общем, ты как хочешь, а я пошел.
Его напарник поворчал, но все равно поднялся. Он подошел к внешнему парапету, и Яссен вжался в стену. Если стражник посмотрит вниз…
Но ливень шел сплошным потоком, и тот, видимо, рассудил, что лучше сидеть в сторожке и греться миской супа, чем навернуться на скользких камнях и сломать шею. Он заспешил за первым стражником.
Снова сверкнула молния, на этот раз ближе, яростнее. Яссен вопреки обыкновению поблагодарил небеса. Он давным-давно утратил веру в богов, но по старой привычке коснулся губами трех сложенных пальцев и прижал их к груди, осеняя себя знамением. Имени Феникс он, однако, поминать не стал. Сняв перчатки, Яссен достал из рюкзака тальк и посыпал им ладони.
Яссен коснулся стены и закрыл глаза. Шершавый, скользкий от дождя камень вызывал в памяти знакомые ощущения. Ребенком Яссен только и делал, что лазал по каньонам и барханам, чувствуя жар солнца на спине и песок под ногтями. Воспоминание ненадолго согрело душу, но опять пискнул голокомм, и оно улетучилось. Никогда Яссену больше не потрогать песок. Это все в прошлом. Он нащупал уступ и поднял голову. Стена, черная и унылая, уходила вверх. «Еще один подъем, – напомнил себе Яссен. – Еще один мертвый король, и я буду свободен».